Вики и Мадемуазель проводят много времени возле обувного шкафа, где устроилась Хелен Уиллс с пятью котятами. Роберт все еще пребывает в неведении относительно случившегося, но нельзя рассчитывать, что такое положение вещей продлится долго. Для подобного признания надо выбрать подходящий момент, и вряд ли это будет сегодня, поскольку утром вода в ванной опять не грелась.

Днем заезжает леди Б., но не для того, чтобы справиться, не слегла ли я с пневмонией, что было бы логично, а спросить, помогу ли я с благотворительным базаром в начале мая. Уточняющие вопросы выявляют, что базар нужен для сбора средств на Помощь Партии. Я спрашиваю какой. (Политические взгляды леди Б. мне хорошо известны, но меня возмущает, что мои априори считаются такими же, а это не так.)

Леди Б. сначала выражает Удивление, а потом говорит: «Вы только посмотрите на русских» – и даже: «Вы только посмотрите на папу римского». Неожиданно для себя отвечаю: «Вы только посмотрите на Уровень Безработицы», и разговор заходит в тупик. К счастью, вскоре подают чай, а после него, к еще большему счастью, леди Б. заявляет, что больше никак не может задерживаться, потому что ей нужно еще стольких Арендаторов объехать! Потом справляется о Роберте, и мне хочется с серьезным лицом ответить, что он уехал принимать Клятву Верности от вассалов, но решаю, что это все же неуместно.

Провожаю леди Б. до двери. Она говорит, что дубовый шкаф лучше бы смотрелся на другой стороне прихожей и что мебель из красного дерева и из грецкого ореха не ставят в одном помещении. Напоследок она обещает Написать насчет благотворительного базара. Автомобиль уезжает, а я отвожу душу, размахивая ему вслед красным флажком Вики, который лежал тут же под вешалкой, и кричу: «À la lanterne!»[58] К сожалению, именно в этот момент в прихожей появляется Этель. Она ничего не говорит, только изумленно смотрит на меня.

22 февраля. Преобладает уныние из-за того, что Хелен Уиллс совершила невероятно идиотский поступок: прошлой ночью представила отпрысков одного за другим на обозрение Роберту, когда тот обходил дом перед сном.

Отправляю Мадемуазель и Вики с поручением в деревню, пока на заднем дворе в ведре с водой происходит «избиение младенцев». Рыжему котенку разрешено выжить. Долго думаю, как правдоподобно объяснить Вики исчезновение остальных. По секрету сообщаю Мадемуазель, что произошло, и она советует мне предоставить все объяснения ей. С облегчением принимаю совет, и Мадемуазель добавляет, что les hommes manquent de soeur[59]. Чувствую, что за этим последует многократно слышанная история про un mariage échoué[60], когда родители Мадемуазель много лет назад пытались выдать ее замуж, но свадьба сорвалась из-за меркантильности le futur[61]. Срочно интересуюсь водонепроницаемостью ботинок Вики.

(Вопрос: Сказывается ли постоянное бремя хозяйственных забот на способности к состраданию? Боюсь, что да, но пока что не нахожу в себе сил это изменить.)

Получаю длинное и местами неразборчивое письмо от Сисси Крэбб. На задней стороне конверта совершенно неожиданный вопрос: не знаю ли я очень хорошей управительницы пансионом? Подавляю сильное желание послать в ответ открытку: «Нет, но могу рекомендовать очень надежного Дантиста». Насколько я помню еще со школьных времен, у дорогой Сисси почти отсутствует чувство юмора.

24 февраля. Мы с Робертом обедаем у Нашего Депутата и его супруги. Я сижу рядом с пожилым джентльменом, который рассуждает об оленьей охоте и уверяет меня, что в ней нет Ничего Жестокого. Оленям нравится, а еще – это честный, здоровый и исконно английский вид спорта. Я поддакиваю, потому что любой другой ответ был бы пустой тратой времени, и начинаю говорить про ущерб от непогоды, про новых соседей и про поле для гольфа в Бадли-Солтертоне[62]. Однако мы почти сразу возвращаемся к теме оленьей охоты и не сходим с нее до конца обеда.

Дама в костюме-тройке кошенилевого цвета, сидящая напротив Роберта, рассказывает ему, что у нее Ознобление. Роберт вежлив, но излишней озабоченности не проявляет. (Возможно, кошенилевый костюм считает, что он из тех людей, кто неспособен выражать чувства?) Она добавляет, что когда-то у нее был аппендицит, сейчас имеется ишиас, а в ближайшем будущем ей угрожает колит. Роберт все так же невозмутим.

Дамы удаляются в гостиную и обступают довольно тускло горящий камин. Подается кофе. Я проделываю привычный трюк, чтобы принести гостинец Вики: незаметно перемещаю большой кусок леденцового сахара с блюдца в сумочку. (Вопрос: Почему людям, живущим в этой же местности, без труда даются небольшие материальные радости, которые я никак получить не могу? Прихожу к логическому заключению, что виной тому – неумелое ведение хозяйства.)

Входят мужчины. Мой сосед снова поднимает тему оленьей охоты, на этот раз в беседе с хозяйкой, которая, как всем известно, активный член Королевского общества защиты животных.

Наш Депутат заговаривает со мной о Регби. Отвечаю, что французы молодцы и что Беотеги[63] показывает хорошую игру. (NB. Эта единственная известная мне фамилия всегда выручает в подобных разговорах, но надо непременно узнать фамилию хотя бы одного британского игрока и иногда их чередовать.)

Собираемся уходить и произносим приличествующие благодарственные речи, но тут защелка на сумочке не выдерживает, кусок леденцового сахара с невероятно громким стуком падает на паркет, и все присутствующие, кроме меня, с чрезмерной услужливостью бросаются его поднимать.

Оч-ч-чень неприятный момент…

Роберт в целом воспринимает происшествие спокойно, только по пути домой спрашивает, как я думаю, пригласят ли нас еще к Депутату в гости.

28 февраля. С радостью отмечаю появление крупной поросли крокусов возле ворот. Хочется манерно и с очаровательной улыбкой упомянуть об этом в обществе и повоображать себя главной героиней «Элизабет и немецкого сада»[64], однако мои фантазии прерывает Кухарка, которая сообщает, что пришел Продавец Рыбы, но принес только треску и пикшу и у пикши несвежий запах, значит брать только треску?

Вот так и в Жизни.

1 марта. Келлуэи обедают у нас перед нашей всеобщей поездкой на бракосочетание Розмари Х., дочери общего приятеля и соседа. Камин не хочет разжигаться, и я все еще борюсь с ним, когда приезжают гости. С ними младший сын, ровесник Вики, и все трое продрогли. Я зову их пройти и погреться, и они с радостью принимают это бессмысленное приглашение. Вбегает Вики, и я, как обычно, поражаюсь тому, насколько у нее безоговорочно прямые волосы по сравнению практически со всеми остальными детьми в мире. (У маленького Келлуэя волосы вьются естественным образом.)