от пыли. — А вы как узнали, что здесь пациентов убивают?

— Так работорговцев прирезали. В одиночках. И камеры ничего не засняли, будто к нам в участок призрак-убийца наведался, — Коромыслов сплюнул и скривился. — Твари, легко отделались. Таким бы пожизненно в карцере гнить. А ты как здесь оказался?

— На той ферме моих… подруг держали. Они мне смогли весточку передать, я полицию туда и вызвал. А сейчас приехал их проведать, апельсинов купить, а тут пациентов вырезают.

— Сколько?

— Двоих. До остальных не успели добраться.

Коромыслов закинул преступника на заднее сидение машины, закрыл её, и мы пошли в больницу, на третий этаж. Здесь уже вовсю суетились доктора, оказывая помощь пострадавшим, а медбратья вывозили к лифту каталки с трупами. Увидев волдыри на лицах мёртвых преступников, Коромыслов приподнял брови, но промолчал. На самом деле мне здорово повезло. Будь на месте сержанта кто-то другой, то следующие несколько часов я бы наверняка провёл в полицейском участке. Слишком уж всё выглядит подозрительно — я и наводку дал на рабовладельческую ферму, и в больнице очень вовремя оказался, одновременно с наёмными убийцами.

Я сидел в палате у Веры и Леры, пока полицейские снимали отпечатки, искали улики и брали свидетельские показания. Когда суета поутихла, ко мне зашёл Коромыслов, попрощался и напоследок сказал:

— Знаешь, кто бы ни крышевал эту ферму, он совершенно точно хочет остаться неизвестным, — сержант секунду помолчал и добавил: — Мне бы не хотелось быть его врагом.

— Как ты считаешь, что будет с этими пациентами?

— Ничего хорошего, — он нахмурился. — Мы выставили охрану. Она будет патрулировать этаж, пока не выпишется последний больной, но у нас не хватит людей, чтобы приставить полицейского к каждому пациенту. Не хочу накаркать, но мне кажется, что через пару недель в нашем районе будет всплеск преступности. Если точнее — убийств, которые станут висяками. Не впутывайся в это.

Дверь тихо закрылась за его спиной. Вера — теперь, когда девушек отмыли, я мог различать их по цвету волос, — которая всё это время притворялась спящей, открыла глаза и внимательно на меня посмотрела.

— Ты пришёл, — едва слышно произнесла она.

— Да, — я подвинул стул и уселся. — Как твоё состояние? Ты способна разговаривать?

— Способна, — Вера вздохнула. — Я давно не сплю. Меня разбудили сирены.

— Буду говорить честно, — я откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Во-первых, я убедился, что просто так вас не отпустят. Покушение — лучшее тому доказательство. Во-вторых, мне нужны гарантии, что вы меня не предадите. Снова. Сегодня вы боитесь своих бывших работодателей, а завтра они предложат вам хорошую цену и вы вонзите мне нож в спину.

— Нет! — воскликнула Вера и тут же закашлялась, повторила уже гораздо тише: — Нет.

— Мне нужны гарантии. И да, бесплатно вас кормить и содержать тоже не собираюсь, — я говорил жёстко и ультимативно. — Единственный выход, который я вижу, — ты и твоя сестра дадите мне вассальную нерушимую клятву. По твоим глазам вижу, ты понимаешь, что это означает. Вы просто не сможете причинить мне вред, ни словом, ни делом. А если попытаетесь, то умрёте на месте.

— А как мы будем отрабатывать еду и содержание? — спросила Вера и, потянувшись, положила ладонь мне на колено, робко погладила. — Я готова внести залог, только вид у меня неприглядный…

Я закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, аккуратно взял её руку и переложил на кровать, накрыл одеялом. Вера не сомневалась, что человек, у которого она попросила укрытия, способен из мести воспользоваться её искалеченным телом. Я не принял это на свой счёт — просто девушки были загнаны в угол и абсолютно отчаялись, они были готовы на всё, только чтобы выжить. Это было ещё одним доказательством, что они не врут и не играют на два лагеря.

— Вы станете моими личными секретарями, — сообщил я, и Вера с облегчением всхлипнула. — Будете контролировать строительство особняка, развитие деревни, торговлю с Краснодаром… Ты зря так успокоилась, на ваши плечи ляжет всё, чем я не смогу вплотную заниматься, пока обучаюсь в Академии Романовых.

— Хорошо, хорошо… — с радостью согласилась Вера.

Поток её благодарностей прервал телефонный звонок. Я вытащи смартфон и ответил.— Марк, директор велел тебе позвонить и сказать, чтобы ты обязательно вернулся завтра в Академию! Вечером приезжает какая-то важная делегация!***

Академия Романовых, три часа дня, ректорат.

Виктор Викторович запечатал дверь магией и повесил магический непроницаемый купол, чтобы защититься от чужих любопытных ушей. Он был в бешенстве — в преподавательском составе завелась крыса. Кто-то доложил вышестоящему начальству о предсказаниях Анны Викторовны — точнее, об одном конкретном, о горящей Москве. Почему это случилось⁈ Он же делал всё возможное, чтобы этого не допустить! У Анны Викторовны было мало учебных часов, она почти никогда не появлялась на людях, а даже если и появлялась, то Виктор Викторович всегда старался быть рядом, чтобы вовремя увести её прочь. Он старательно проверял всех преподавателей и мгновенно увольнял тех, кто казался ему неблагонадёжным.

— Продажная тварь! — проревел Виктор Викторович и швырнул сноп молний в огромный дорогущий плазменный телевизор, висящий на стене. На пол с грустным звоном посыпались осколки. Анна Викторовна, которая забилась в угол дивана и с тревогой наблюдала за братом, вздрогнула от его крика. Но тот не обратил на это внимания и разбил стол пополам. — Кто эта продажная тварь⁈

Все преподаватели Академии Романовых знали или догадывались о щекотливой ситуации Анны Викторовны. Они помогали поддерживать репутацию директорской сестры как заурядной юродивой, которая возомнила себя великой предсказательницей и не смогла справиться с суровой реальностью. Чокнутая, но безобидная дамочка, что с неё взять? А Виктор Викторович — хороший и заботливый брат, он просто не смог отправить её в дом сумасшедших, пристроил для вида в Академию, чтобы держать под боком. Эта легенда работала уже много лет, но сегодня…

— Ненавижу! — Виктор Викторович рухнул в кресло и зажмурился, яростно вцепившись в подоконник. Золотые волосы разметались по подголовнику. Он до сих пор помнил, как двадцать семь лет назад люди в чёрных костюмах вломились к ним дом, вырубили сопротивляющегося отца и увели их мать, даже не позволив ей поцеловать плачущих детей на прощание. Виктору Викторовичу было пять лет, Анне Викторовне — всего три года. — Не позволю, не позволю, не позволю!

— Витя, всё же хорошо, — робко прошептала Анна Викторовна. — Ну, подумаешь, проверят, порасспрашивают…

— Заткнись, дура! — в сердцах прокричал её брат. — Если бы ты держала язык за зубами, если бы не высовывалась…

Он осёкся, когда по щекам Анны Викторовны покатились слёзы, и прикусил нижнюю губу, чтобы не сказать ещё какую-нибудь грубость, о которой пожалеет. Слегка успокоившись, Виктор Викторович поднялся, подошёл к сестре и осторожно обнял её за плечи.

— Прости меня, — попросил он. — Я очень боюсь тебя потерять.

— Может, так будет к лучшему, — Анна Викторовна вытерла мокрое лицо и шмыгнула носом. — Витя, я сильно устала. С двадцати лет жить взаперти, постоянно скрываться. Пожалуйста, отпусти меня. Почему ты решил, что там мне причинят вред? Может, я, наконец, принесу хоть какую-то пользу.

— Ни за что. Ты останешься в Академии, — отрезал Виктор Викторович, у него уже был план. Он знал, как отвлечь внимание от сестры. — Но сперва нужно вычислить крысу. К тебе не приходили видения? Может, у кого-то из преподавателей проблемы, он влез в долги и поэтому продался Психотроникам? Должно же быть хоть что-то… — он задумчиво уставился в стену, поглаживая сестру по плечу. — Погоди-ка… Два раза, когда ты кричала о горящей Москве, поблизости был Ломоносов. А что если…

Он вскочил, нервно зачесал волосы назад и несколько раз прошёлся взад-вперёд по комнате под взволнованным взглядом сестры. Всё сходилось. Виктор Викторович понимал, что ухватился за эту версию, потому что она была очень удобной. Ведь тогда получалось, что он не совершал ошибок и никто из преподавателей не был крысой. К тому же… Теперь Виктор Викторович со спокойной душой мог заткнуть совесть, которая безостановочно грызла его последние пару часов. Дело в том, что он собирался подсунуть Психотроникам… замену. Студентку-первокурсницу Марию Кошкину, подружку Ломоносова. Что ж, это будет вполне честно, ведь парень едва не забрал у него сестру.

Виктор Викторович убрал магией поломанный стол и телевизор и повернулся к сестре:

— Сегодня ты отправляешься в санаторий, на оздоровление.

Глава 8