— Я полковник Седых, госбезопасность, — коротко отрекомендовался Эдик. — Мы с вашим дедушкой были достаточно неплохо знакомы и я искренне скорблю о его гибели. Вы меня, конечно, не знаете, а вот мне довелось разглядывать ваши фотографии чуть ли не с момента рождения.

— Вы из Кагэбэ? — уточнил Еремеев, никак не отреагировав на слова Эдика про детские фотографии. — Ваше правительство хочет забрать наследство дедушки себе?

— Да нет, — усмехнулся Эдик. — Бизнес и имущество Ивана Максимовича достанутся законным наследникам. Тем более, что ваш дедушка оставил завещание. Но вот некоторые хранимые им вещи ему точно не принадлежат и никогда не принадлежали. Так что, вот в этом вопросе я хотел бы надеяться на ваше полное содействие.

— А о каких именно вещах идёт речь? — было видно, что молодой человек волнуется, но изо всех сил старается держать себя в руках.

— Я хотел бы пока не вдаваться в конкретику, — развёл руками Эдик. — Меня интересует ваше принципиальное согласие на помощь.

— Знаете, у вас довольно оригинальные методы договариваться, — скривил губы в усмешке Еремеев. — Сначала меня похищают, потом я участвую в драке с непонятными созданиями, а потом являетесь вы и начинаете требовать какое-то обещание. Вам не кажется, что наш разговор выглядит глупо?

— Слышишь ты! — влез в беседу Мирон, попытавшись нахмурить брови, а затем страдальчески схватившись за лицо. — Если ты не ещё не понял, то мы тебе жизнь спасли. Два моих друга сейчас находятся в реанимации и всё из-за твоей тощей задницы. Может быть господин полковник и впрямь слишком вежлив? Давайте выгоним этого лягушатника на улицу к чёртовойматери, а там посмотрим, как быстро он прибежит обратно. Ты что, ещё не понял, что это не Франция, а Россия? Здесь твоя жизнь ничего не стоит!

— Не надо на меня кричать, — дрожащим голосом ответил Еремеев. — Я вообще-то не просил меня спасать. Может быть, если бы не вы, то ничего бы и не случилось.

От этих слов Мирону сделалось дурно. Он скорчил страшную физиономию, но больше ничего сделать не успел. Француз просто напросто потерял сознание.

— Ну что ж они там в своей Европе? Совсем все каличные? — разочаровано спросил Мирон, глядя на нас с Эдиком. — Чуть что, сразу глазки закатывают… Вот как с таким можно работать?

— Глядя на тебя можно и инфаркт получить, — съязвил Эдик, легонько похлопывая Еремеева по щекам. — Что-то он и впрямь отключился. Как бы кони ни двинул.

Кони конями, но француз в тот день так и не очнулся. Причём, я, если честно, происходящему сильно удивился. От чего вдруг наш юный друг впал в такое в такое сильное беспамятство? Его же действительно не били и даже утюг разогреваться не поставили.

Поначалу я даже заподозрил Эдика в каких-то фокусах, но потом решил, что ошибаюсь. Полковник искренне пытался привести Еремеева в чувство, разве что только искусственное дыхание ему сделать не успел. Так что разбираться с этим беспамятствомпридётся госпитальным врачам во главе с Надеждой Владимировной.

И кто в результате пострадал больше всех? Конечно же я! Еремеева отправили в госпиталь поправлять здоровье, Мирона домой, ждать, пока лицо вернётся к нормальному цвету, а меня в Москва-Сити, наряженного в костюм и с доверенностью от нотариуса, что я представляю интересы несчастного француза.

Признаться честно, в этом районе Москвы я бывал крайне редко. Повода не было, да и сам я особенно не стремился. Высоченные башни из стекла и металла в моем сознании упорно не хотели встраиваться в образ города.

А если сразу на душу не легло, то потом обязательно начинаешь искать не достоинства, а недостатки. Ветрено, шумно, суетливо… Много людей, причём не только обитателей многочисленных офисов, но и простых зевак, приехавших со всех окраин сделать селфи на фоне урбанистического чуда.

Все куда-то спешат или даже опаздывают, поэтому достаточно быстро появляется ощущение, что ты всего лишь муравей, причём, почему-то в чужом муравейнике. Разве ж это жизнь? Бежишь, бежишь, а куда? Зачем? Не по душе мне такое.

Так что покинув уютный салон такси, я несколько минут просто стоял на набережной и смотрел на неумолимый бег речной воды. День, испорченный утренней примеркой костюма, по определению не мог закончиться хорошо, и я буквально-таки заставлял себя отправиться к точке назначения.

Эх, сюда бы Мирона. Тогда б я наверняка чувствовал себя гораздо веселее. Если уж не от его шуток, так хотя бы просто от цвета лица.

Выйдя из лифта на сороковом этаже одной из высоток, я посмотрел на часы и понял, что пришёл вовремя. Вернее, почти за час до назначенного времени.

Ненавижу приходить на официальные мероприятия точно к сроку, а вернее опаздывать. Неважно, совещание это или просто театральная постановка. Все уже собрались, расселись, мероприятие пока не началось, поэтому сидящие ищут способ скрасить ожидание. А что может быть лучше, чем поразглядывать окружающих?

Так что пробирающийся к своему месту человек просто обречён на всеобщее внимание. Буквально всем внезапно становится любопытно, кто же это там спотыкается о чужие ноги или поставленные на пол сумки? Как по мне, ощущения достаточно противные.

Одни тебя изучают, как бабочку на булавке, другие взглядом насквозь просвечивают, а третьи и вовсе норовят раздеть для мысленных непотребных действий. Нет уж, спасибо, наслаждайтесь кем-нибудь другим.

Глубоко вздохнув, я решительно потянул на себя массивную дверь, убедившись, что на табличке написано именно то, что мне нужно.

«Нотариус Д. В. Алексеев.»

Сидящая в приёмной секретарша наверняка проходила стажировку в госбезопасности. По крайней мере, взгляд у неё вполне соответствовал минимум майору, причём не простому, а из расстрельной команды. Под взглядом её серых глаз я сразу же почувствовал, что костюм на мне безумно дешёвый, а сам я наверняка ошибся адресом. А ещё я понял, что секретарша ведьма.

Это обстоятельство удивило меня настолько, что я даже не расслышал вопроса, с которым она ко мне обратилась. Ведьма, у которой есть постоянная работа? Нонсенс, да и только. По крайней мере, мне ещё не доводилось сталкиваться с тем, чтобы представители этого племени заботились заработком на кусок хлеба.

Кто же тогда сам нотариус, если может позволить себе ведьму в приёмной?

Нотариус оказался евреем. Нет, не подумайте про меня плохо. Никакого антисемитизма или предубеждений. Простая констатация факта. Немолодой плешивый еврей без каких-то необычных способностей. Ну или только передо мной был настолько сильный колдун, что смог легко спрятать свою сущность.

Худой, с острыми чертами лица старик смотрел на меня из-за стёкол очков в золотой оправе