Шрифт:
Закладка:
Он повернулся и побрёл обратно к многоэтажке.
— Думаете, мне нравится быть в форсайте? — выкрикнул я вслед. В ночной зимней тишине голос прозвучал неприлично громко.
— Никому не нравится, — ответил он, не оборачиваясь.
Вздохнув, я подошёл к домику. Над дверью светилась тусклая лампочка. Я отпер, вошёл, нашарил выключатель.
Ну да, похоже на обычный подмосковный пансионат среднего уровня. Комната довольно большая, кровать широкая, двуспальная, рабочий стол с простеньким ноутбуком (я проверил: новенькая операционка, мессенджеры, пакет «офиса», интернет есть и весьма шустрый), пара кресел, телевизор (экран не блескучий, разумеется), шкаф с посудой, чайником, парой бутылок минералки. Холодильник — даже не мини-бар, а настоящий, хоть и маленький. Я сбросил обувь, заглянул в холодильник — тот оказался набит продуктами. Увидев свой любимый «йогурт коломенский», я шумно вздохнул.
Достал бутылку минералки (тоже тот сорт, что предпочитаю). Открыл коробочку.
Простая белая капсула.
Стимулятор форсайта, значит...
«Форс».
Я ещё никогда не испытывал два форсайта за ночь. Даже не думал, что такое возможно.
Капсула отправилась в рот. Я запил её водой. Заглянул в ванную (приличная сантехника, но не блестящая, а матовая), пластиковая душевая кабина с кучей форсунок, но со снятым зеркалом. Унитаз, разумеется. Запас туалетной бумаги, шампуни, душ-гель, мыло, зубная щётка и паста, одноразовые бритвы и пена для бритья... Ничего не забыли.
Вернувшись в комнату, я разделся, забрался в кровать. Выключил свет — всё было под рукой, и розетки для зарядных устройств, и лампа, и центральный выключатель. Подушка удобная, одеяло лёгкое и в меру тёплое.
Всё для удобства подопытных мышек.
Но я вдруг понял, что мне действительно интересно происходящее.
Мир стоит на краю пропасти и скоро сделает шаг вперёд.
Это от меня никак не зависит... но интересно же посмотреть заранее, что там, на дне пропасти!
Форсайт от обычного сновидения отличаешь сразу.
Сон — это сон. Какой бы он ни был подробный, но ты всегда чувствуешь его нереальность. Всё вокруг словно бы плывёт, становясь ясным лишь там, где концентрируешь внимание.
Вот и мне вначале снился сон, обычная белиберда, в которой я был школьником, потом как-то сразу оказался в институте и мучительно пытался решить задачу, но формулы растекались и плясали перед глазами, а потом мне потребовалось рассказать какому-то иностранцу, что надо посмотреть в Москве, причём он не понимал ни русского, ни английского, и я махал руками, будто персонаж комедии...
А потом я услышал шорох и проснулся.
Точнее — выскочил в форсайт.
Было темно и холодно. Какое время года в форсайте — я не знал, мне кажется, тут гораздо меньше сезонные перепады температур. Но ночью явно минусовая, не зря же сыпется мелкая снежная крупка.
Я по-прежнему лежал у стены, замотавшись в горы одежды и одеял. Подушка под головой даже слегка согрелась. Однако разглядеть я ничего не мог.
Пошарив рукой (движение явно осталось от того меня, который обитает в Мире После), я достал из-под подушки фонарик. Там же лежал и нож.
Но свет я включать не стал, потому что шорох повторился. Он шёл с улицы, из-за окна. Нехороший шорох, будто что-то огромное, длинное, чешуйчатое тёрлось о стену дома, слепо шарило, принюхивалось...
Звук прекратился.
Почему у меня нет нормального оружия? Почему в этом кошмаре увалень Миша ходит с громадным пулемётом, а я только с ножом?
Из-за стены вновь послышалось шуршание. Зашелестела рвущаяся плёнка, которой было затянуто окно. Звякнула решётка.
Я лежал, обмирая, затаив дыхание.
И почему-то твёрдо знал — свет включать нельзя. Свет мне не поможет.
Решётка загремела, будто её дёргали со всей силы.
Я сжал рукоять ножа, но доставать его из ножен не стал.
Снова загремело. Подуло холодным, ледяным.
И мягкий, тонкий голос — то ли девушка, то ли ребёнок — произнёс:
— Кто здесь? Кто здесь? Мне страшно...
Вот же новость, а мне, можно подумать, весело!
Чёртова таблетка, чёртов Григорян, чёртов Центр изучения форсайта!
Глава четвёртая
Когда ты в форсайте, то не владеешь памятью себя из будущего. Но какие-то базовые вещи, на уровне инстинктов, остаются. Тот я, из Мира После, знал, что отзываться нельзя — точно так же, как нельзя сейчас включать свет или убегать.
Но во мне всё вопило: «Ответь, зажги фонарь, спасайся бегством!»
Это ведь самые простые инстинкты, самые древние. Если с тобой заговорили — попытайся договориться. Если не знаешь, в чём опасность, посмотри. Если бороться невозможно — убегай.
Я вцепился зубами в запястье, чтобы не закричать. Лежал, покрываясь холодным липким потом.
— Помогите, пожалуйста... помогите...
Если бы решётка периодически не начинала трястись с такой силой, будто её слон бивнями поддевал, я бы не выдержал, отозвался.
— Тут так темно и страшно... — продолжал жаловаться голос. — Так одиноко...
Ещё один рывок решётки. Выдержит или нет?
Скрежет. Но не чисто металлический, а словно исполинские челюсти пытаются грызть железо. Противный, скрипящий скрежет...
Потом всё затихло.
Тварь, едва не вырвавшая решётку, ушла?
В форсайтах я встречал четыре вида монстров.
Во-первых, летающие твари. Они обычно кружат где-то в облаках, порой выныривая вниз, но никогда не спускаясь к улицам. На вид они странные, хотя толком я их не разглядел. Широкие неровные крылья, словно покрытые не перьями, а чешуёй или кожей, короткое и раздвоенное на конце тело. В общем, что-то крылатое и размером с человека.
Повторюсь, вниз они не спускались, поэтому я не знал, опасны ли они и на кого реально похожи.
Во-вторых, в тёмное время суток по улицам, обычно вдоль стен домов, шныряли мелкие твари, похожие на крыс размером с фокстерьера. Морды у них были тупые, пасти зубастые, но небольшие, тело покрывала короткая шерсть, тёмно-серая или чёрная. Агрессивности они не проявляли, в стаи не сбивались, хотя я подозревал, что, если уснуть на открытом месте, могут и попробовать сожрать. А так скорее падальщики, неприятные, но осторожные.
В-третьих, тут водились
