клеток или сетевых сообществ, динамика их роста и изменения сравнимы с самоорганизацией идеологических элементов в культурно -политические ассоциации. Название одной из самых важных книг Жижека «Чума фантазий» (где речь идет о медиатехнологиях роста идеологических болезней) подталкивает нас к определению идеологии как разновидности социальной инфекции, передаваемой воздушно-коммуникативным путем.

Но из аналогий с биологией, следует, что новые клеточные образования могут быть как злокачественными, так и доброкачественными. В телерекламе очередное волшебное средство обещает нам победу над вредными микробами и бактериями. На деле в нашей микрофлоре отделить полезные частицы от болезнетворных невозможно. В мире символических взаимодействий это тем более верно: наше сознание могут агрессивно оккупировать творческие идеи, моральные императивы, благие порывы, влюбленности, симпатии и т. п. Стоит ли вытравлять эти коммуникативные бактерии вместе с теми «вредными», что подчищают антидепрессанты?

В сетевых сообществах большой популярностью пользуются демотиваторы (обыгрывающие официальный дискурс Минздрава), сопоставляющие вещи «здорового человека» и «курильщика». Спектр ироничных сравнений здесь бесконечен: есть, например, «парламент здорового человека» и «Парламент» (марка сигарет) курильщика.

Ё V Р ЕЁ: - Т ' Интернет-мем

Но здоровье и болезнь, норма и патология - не территории захваченные идеологией или свободные от нее. Принцип

«разделяй и властвуй!» - один из старейших методов пропаганды. Только теперь это правило звучит как «сравнивай и управляй!». В начале горбачевской «перестройки» любимым приемом антисоветской риторики было сопоставление миражей «России, которую мы потеряли» (помещичьих усадьб, дворянских привилегий, ста сортов колбасы в Елисеевском магазине, хруста французской булки и т.п.) с картинками пустых прилавков, очередей в пивную, ну и, конечно, колючей проволоки сталинских

„30,

лагерей ).

В рекламной демагогии или фильтрах идеологии мы всегда видим только позитив и негатив. В деревне Вилларибо жизнь налажена, а в деревне Виллабаджо полный упадок. В цивилизованном мире права и свободы, а у нас - только обязанности и репрессии.

Обыгрывая определение идеологии как «ложного сознания», я бы

сказал предварительно, что это, скорее, сложное или сложенное сознание. Поле идеологии векторно объединяет множество однотипно заряженных частиц. В голливудских киноужасах

появление этого поля - результат вторжения или захвата. Начиная с нашумевшего «Вторжения похитителей тел» Дона Сигела (Invasion of the Body Snatchers, 1955, США), снятого в разгар маккартизма и политической паранойи, идеологическое воздействие изображалось с помощью метафор инопланетной экспансии, физического контроля над телом или мозгом. Но подлинная жертва идеологии - это ее добровольный разносчик, индуктор бесконечных сетевых репостов и лайков, с удовольствием сам прибивающийся к зараженному большинству.

ИСТИНА СИМУЛЯКРА, СИМУЛЯКР ИСТИНЫ

Книга Бодрийяра «Симулякры и симуляции» открывается псевдоэпиграфом из Экклезиаста: «Симулякр - это вовсе не то, что скрывает собой истину, - это истина, скрывающая, что ее нет»19. Маскировать свое отсутствие, симулировать наличие, мимикрировать и сбивать со следа - это повседневная работа идеологии. «Мир, надвинутый тебе на глаза, чтобы скрыть истину» - объясняет это Морфеус в «Матрице». Но еще интереснее ситуация, когда сам субъект всеми силами противостоит истине и предпочитает «блаженство неведения» «пустыне реальности». Оказывается, что проблема не только в идеологической мистификации, «дело в тебе, Нео».

В остроумной кинематографической притче о природе идеологии - картине Джона Карпентера «Они живут» (They Live, 1988, США) -реальное положение дел (мир захвачен инопланетянами, погрузившими человечество в консьюмеризм и конформизм) проявляется посредством специальной оптики - темных очков. Герой истории Джон Нада случайно прозревает сам и пытается просветить приятеля: просто посмотри сюда, дружище! Но здесь-то он и сталкивается с серьезной трудностью - никто не хочет по-настоящему знать. Анализируя фильм, Жижек говорит о

пессимизме концепции: обычный человек не желает

освобождения:

Идеология не просто навязана нам. Идеология - это наше собственное восприятие социального мира, смысл, который мы придаем каждому явлению. В определенном смысле, мы наслаждаемся своей идеологией20.

Экранирующее действие идеологии, укрывающей реальность -куда меньшая проблема, чем убежденное эгоистическое нежелание знать, защитный экран сознания. Онтологический разрыв между реальностью и симуляцией (действие Матрицы) усугубляется расщеплением в сознании самого субъекта: маленькой комфортной матрицей, к которой нас не подключают, - напротив, мы пытаемся втянуть в нее других. Принять красную таблетку, надеть очки, попробовать «отрезвина»? Спасибо, нет! Не пробовал, но предполагаю, что истина мне не понравится!

Кадр из фильма Джона Карпентера «Они живут» (They Live, 1988, США)

Никого не увлекает предложение «взглянуть на вещи с другой

стороны». Я знаю, что знать этого не желаю - одна из формул эпистемологического разрыва. Можно ли назвать это сознание «наивным», как делает вслед за Марксом Жижек?

Самым простым определением идеологии является, возможно, известное изречение из «Капитала» Маркса: «Sie wissen das nicht, aber sie tun es» - «Они не сознают этого, но они это делают». Сама суть идеологии предполагает своего рода исходную,

определяющую naivete: превратное понимание собственных

предпосылок, своих действительных условий, дистанцию, разрыв между так называемой социальной действительностью и нашим искаженным представлением о ней, нашим осознанием ее. Вот почему подобное «наивное сознание» и может быть подвергнуто

33

процедуре критики идеологии.

Мне кажется, что разрыв между сознавать и делать включает в себя более сложную конфигурацию обмана и самообмана. Ключевая иллюзия наивного сознания - уверенность в том, что «уж я-то знаю, как работает идеология», «меня пропаганда не проведет», «мое мнение не зависит от политической погоды». Миф о постидеологической эпохе, закате великих политических идей - внешняя подпитка такой уверенности. А чем она мотивируется изнутри? Что касается ненаивного и цинического разума, то, как пишет Жижек:

...цинический субъект вполне отдает себе отчет в дистанции между идеологической маской и социальной действительностью, но тем не менее не отказывается от маски. Формула, предлагаемая Слотердайком, звучит так: «Они отлично сознают, что делают, но тем не менее продолжают делать это». Цинический разум уже не наивен, он парадоксальным образом оказывается просвещенным ложным сознанием: прекрасно

осознавая фальшь, полностью отдавая себе отчет в том, что за идеологическими универсалиями скрываются частные интересы, он вовсе не собирается отказываться от этих универсалий.21

В гносеологическом смысле наивность может быть двух