Хомских, пусть и не объявленная пока официально. А в данном случае встреча безымянным юным членом семьи показывала приветливое отношение без оттенка угодливости. Как раз то, что нужно — мы не враги и не друзья, и друзьями вряд ли станем, пусть даже с этой ветвью у нас серьёзных трений и не было.

Дом у Славских был довольно оригинальным — начинался он явно с достаточно скромного особняка. По мере того как семья увеличивалась, Славские не перестраивали его, а добавляли флигели и надстраивали этажи. В результате резиденция выглядела необычной комбинацией стилей, впрочем, на удивление гармоничной. Эклектика редко смотрится хорошо, но исключения всё-таки бывают.

Подросток довёл меня до гостиной на первом этаже, открыл передо мной дверь и, не сказав ни слова, испарился. Какой вежливый мальчик. В гостиной обнаружились какая-то женщина и Акил Грек, или, если уж быть точным, Грек-Славский, который поднялся мне навстречу.

— Здравствуйте, господин Кеннер, — поздоровался Акил. — Позвольте представить вам мою мать, Радмилу Грек-Славскую.

— Рад знакомству, госпожа Радмила, — вежливо поклонился я, и она в ответ наклонила голову, внимательно меня разглядывая.

Матушка Акила определённо не замыкалась на домашнем хозяйстве. Суровое лицо и пронзительный взгляд буквально кричали о том, что дама привыкла рулить и, вполне возможно, рулила и Акилом тоже. Ну, может, и не рулила — Акил не производил впечатления человека, который позволяет собой рулить, — но наверняка имела в семье достаточно весомый голос. Да и то, что она присутствовала на этой встрече, тоже о многом говорило.

— Прошу вас, присаживайтесь, — указал на свободное кресло Акил. — Чай, кофе?

— Благодарю вас, ничего не нужно, я только что пообедал, — предпочёл отказаться я.

— Надеюсь, у вас всё в порядке? Мы слышали о каких-то трудностях на вашем новом участке.

Правила хорошего тона диктуют, что сначала нужно поговорить о разных пустяках, не связанных с темой визита. Можно ли этот вопрос отнести к пустякам? Впрочем, он был задан таким лёгким тоном, будто речь шла о погоде.

— Есть трудности, — энергично кивнул я, — и не просто трудности, а серьёзная проблема.

Радмила так и продолжала сверлить меня взглядом. Что она пыталась во мне высмотреть — загадка. Хотя, может быть, просто пыталась смутить и вывести из себя.

— О, — вежливо приподнял бровь Акил.

— Представляете, там обнаружилось большое подземелье, — продолжал я с видом человека, которому не терпится поделиться своими переживаниями, — и мы просто не понимаем, что с ним делать, и как можно построить сверху что-то серьёзное. Туда же нормальное здание просто провалится! Я бы вернул этот участок, но княжьи люди не хотят забирать его обратно. Ну, кто бы сомневался, что они не захотят.

— Безобразие, — посочувствовал он. — И что же теперь делать?

— Специалисты ищут варианты, — пожал я плечами. — Лично я предпочёл бы залить это подземелье бетоном и забыть о нём навсегда, но даже не представляю, в какую сумму такое решение обойдётся. В общем, проблема имеется.

Акил понимающе покивал.

— А как у вас дела? — в свою очередь, поинтересовался я. — Насколько я понимаю, вы успешно завершили процесс отделения ветви?

— Да, это уже свершившийся факт, — подтвердил он. — Мы теперь самостоятельное семейство Грек-Славских. Осталось только согласовать новый герб с Геральдической палатой.

— А кстати, Славские по-прежнему вассалы?

И в самом деле, интересный вопрос. У вассалов Греков настало сложное время. Бросать всё нажитое и уезжать вместе с Греками во Владимир — вариант не очень привлекательный, но выходить из вассалитета и оставаться здесь наедине со старыми врагами тоже мало кому захочется.

— Они теперь наши вассалы, — твёрдо заявил Акил. — Документы о смене вассалитета уже переданы в Дворянский Совет.

Ну, не такой уж и плохой выход из положения. Неясно, правда, насколько Грек-Славские способны защитить своих вассалов, но это всё же лучше, чем остаться в одиночестве в окружении врагов.

— Ну что же, поздравляю, — сказал я. — Собственно, мой визит косвенно как раз с вашим отделением и связан.

— Вот как? — насторожился он.

— Если вы помните, князь распорядился, чтобы я контролировал ваше семейство. Так вот, я не понимаю, в чём этот контроль мог бы заключаться. Даже если бы я пожелал контролировать ваши операции и связи — чего я совершенно не желаю! — у меня просто нет такой возможности. Информацию о ваших делах я могу получать только от вас, что делает любой контроль фикцией. Но с другой стороны, имеется недвусмысленный приказ князя, и я хотел бы вместе с вами попробовать разобраться, что нам с этим делать.

— А что по этому поводу сказал сам князь? — поинтересовался Акил.

— В том-то и дело, что ничего, — лицо у меня непроизвольно омрачилось при этом воспоминании. Когда я попытался выяснить у князя, что я конкретно должен делать, он раздражённо отмахнулся от меня со словами «Сам разберёшься!». В результате мне ничего не оставалось, кроме как идти к Акилу, чувствуя себя при этом полным идиотом.

— Я думаю, он ничего не стал говорить, потому что вам не надо ничего делать, господин Кеннер, — вежливо пояснил Акил.

У Радмилы промелькнула тень улыбки, а во мне начало укрепляться подозрение, что я не только чувствую себя идиотом, но им и являюсь.

— Поясните, пожалуйста, — попросил я. Раз уж продемонстрировал, что ничего не понимаю в ситуации, то надо задавать прямые вопросы, хуже от этого не будет.

— Дело в том, что у семейства Грек накопилось довольно много врагов. В основном у главной ветви, но их трудно будет достать во Владимире, а мы рядом. А некоторые и не захотят разбираться, что там у нас за ветви. И конечно, наши возможности защититься даже близко не сравнить с теми возможностями, которые были у единого семейства. Вот и получается, что нашей ветви придётся расплачиваться за грехи всего семейства.

Я внимательно слушал, уже начиная понимать, что ничего хорошего не услышу.

— Вот поэтому мы и попросили князя об опеке, это было нашим обязательным условием, — закончил свой рассказ Акил. — Ну и попросили назначить контролирующим семейством вас, и князь на это согласился.

— И в чём в таком случае состоят мои обязанности?

— А вы ещё не познакомились с положением о княжеской опеке?

— Мне никто не сообщил, что речь идёт о какой-то опеке,