(как правило, из Смоленской области), копает фундамент. Потом приходят даниловские каменщики, чухломские плотники, столяры из Солигалича, кровельщики из-под Ярославля: за один строительный сезон без подъемных кранов вырастают шестиэтажные громады.

И сейчас в Петербурге и в Москве есть отходники, только теперь это мигранты из Средней Азии. Надо сказать, что социальное положение нынешних строителей-мигрантов не сильно отличается от положения тогдашних крестьян, и способы адаптации у них почти те же.

Городская культура для сельского жителя абсолютно враждебна и непонятна. Мужики, оказавшись в городе, впервые видели водопровод, ватерклозет, трамваи, многоэтажный дом, по-разному одетых людей. Но самое главное, они оказывались в обществе абсолютно имперсональном. Как говорил Василий Розанов[29], в городе человек человеку – бревно.

Деревня – не анонимное общество. Здесь не кто-то прошел, а сват, или Колька пьяный, или жена Васьки Рябого, то есть всегда это человек, с которым здороваются. Даже сейчас в деревне открывают занавесочки и смотрят, кто там идет, потому что всякий новый человек – событие. А в городе мимо вас кто-то идет, вы можете его определить как господина с зонтом, больше вы ничего про него не знаете и знать не хотите. Главное – не встретиться с кем-то глазами, потому что это уже нарушение личного пространства.

Как русская деревня приспосабливалась к городу? Каждая деревня, район или губерния специализировались на каком-нибудь ремесле. Самой отхожей и самой в этом плане удачливой российской губернией была Ярославская. Русская пословица говорит: «Ярославец – красавец». Жители Ростовского уезда – это огородники и торговцы зеленным товаром. Из Мышкина и Романово-Борисоглебска выходят торговцы, приказчики[30]. Из Данилова – каменщики, из Любима – официанты, из Пошехонья – портные. Причем не просто из Пошехонья, а из какой-нибудь Гавриловки Васильевской волости, потому что уже из Петровки той же Васильевской волости выходят только корзинщики.

И эта деревня с помощью параллельного, как бы сказали математики, переноса оказывается в Петербурге: мальчиков 13-16 лет (в зависимости от специализации) отвозит туда сопровождающий, «извозчик». Если деревня специализируется на торговле, они попадают к приказчикам и становятся мальчиками.

Мальчик – это статус. Вспомните Ваньку Жукова[31], который писал письмо на деревню дедушке. Мальчик не получает денег, его кое-как кормят, он живет у хозяина. Он выносит помои, он подметает, его посылают за товаром. Чужой город, холодно, знакомых нет, баловаться нельзя. Приказчики довольно строгие, но при этом важно, что они – земляки, а не какие-то чужеземные монстры. Они могут быть злобными или добрыми, но они почти родственники.

Мальчик живет у хозяина-земляка несколько лет. И если он не болеет, не подворовывает, не слишком шалит, за ним нет каких-то ужасных проступков, он в конце концов переходит в следующую категорию – совершается обряд инициации. Если же мальчик не годится, его отсылают обратно в деревню. Такие подростки и юноши назывались в деревне «питерская браковка». Девушки не хотели выходить за них замуж, потому что они никуда не годились и были, конечно, гораздо беднее регулярно приезжавших из Петербурга.

Те, кто оставался в городе, становились приказчиками, половыми, огородниками, портными. Когда мальчик становился приказчиком, ему выдавали первые деньги, он покупал себе пиджак, сапоги со скрипом, тульскую гармонь, ситцевые платки и пряники в подарок всем и отправлялся на побывку в деревню. День возвращения питерщиков, как их называли, был, конечно, главным праздником в деревне. Иногда приказчик возвращался в город с невестой, у них появлялись дети, которые, собственно, и становились петербуржцами.

Стать хорошим приказчиком было очень сложно, нужны были особые качества – ушлость, обаяние, услужливость. Если хозяин обращал на приказчика внимание, то мог сделать его старшим приказчиком, то есть доверить закупку продукции мелким оптом. Мог выдать за него свою дочь или дать кредит на собственную лавку.

Мобильность в петербургском малом бизнесе была довольно высокой, в разных профессиях от 5 до 8 % людей, начинавших мальчиками, в конце концов становились самостоятельными хозяевами.

Питерщики привозили с собой в деревню уже совершенно другие представления о жизни. Город нес цивилизацию – человек, который привык читать газету, читает ее и в деревне. Здесь появляются швейные машинки, кузнецовский фарфор, вместо соломенных крыш – жестяные. Жизнь деревни преображалась под влиянием города.

Те, кто занимался малым бизнесом, представляли собой самый спокойный и самый устойчивый социальный класс в дореволюционном Петербурге и в дореволюционной Москве. Не то чтобы много большевиков вышло из приказчиков, или половых, или строительных десятников. Это была патриархальная, полудеревенская часть общества, которая не думала ни о чем кроме того, чтобы преуспеть и стать настоящими горожанами. Они не были угрозой режиму. Угрозу режиму представляла совершенно другая часть общества, которая называлась «рабочий класс, пролетариат».

Материалы к лекции

Малый бизнес: от водоноса до ФОНАРЩИКА

Подготовила Софья Лурье

Водонос

Несмотря на то что к 1900 году к централизованному водопроводу было подключено 70 % петербургских домов, на улицах еще можно было увидеть водоносов и водовозов. Купив у города специальное разрешение, они получали право пользоваться городскими водокачками, расположенными по берегам рек. Затем они развозили воду по домам – у каждого водоноса была устоявшаяся клиентура, адреса, по которым он регулярно приносил воду. Бочки водовозов были раскрашены в разные цвета: питьевая вода из Невы – в белых бочках, техническая, для стирки и мытья полов, – в желтых и зеленых. Ведро питьевой воды стоило 5 копеек, небогатые горожане экономили и брали полведра или бутылку. Состоятельные жители города предпочитали заказывать питьевую воду из Ижорских ключей – она стоила дороже, но была вкуснее и безопаснее невской.

Газетчик

Газетчики стояли на углах оживленных перекрестков, выкрикивая сенсационные заголовки из распространяемых ими изданий. У продавцов газет был собственный «профсоюз» – артель, участие в которой обеспечивалось вступительным взносом. Староста артели распределял места для торговли, предоставляя старожилам самые оживленные точки в городе. Газетчикам полагались форма с бляхой и кожаная сумка. Самые ходовые издания – либеральная «Речь», консервативное «Новое время», многотиражные бульварные газеты: «Газета-копейка», «Петербургский листок», «Петербургская газета», а также невероятно популярные среди мальчиков детективные истории про Ната Пинкертона.

Разносчик газет. 1900-е годы

Дворник

В центральной части города каждый жилой дом обслуживало от одного до трех дворников. Дворник не только следил за чистотой, но и выполнял обязанности консьержа: на ночь ворота запирались, и попасть в квартиры можно было, лишь позвонив в дворницкую. Днем дворники следили за тем, кто заходит во двор, гоняли подозрительных типов, попрошаек и старьевщиков, в случае беспорядка свистком призывали на помощь городового. Они также обязаны были извещать ближайшую полицейскую часть о новых жильцах. Домовладельцам предписывалось чистить