– Завидуете? Это вам нужно завидовать, Петр Викторович! Лариса Игнатьевна гораздо красивее меня.

– Да. Ларочка – это любовь всей моей жизни. Ей нет равных. Но если бы мне скинуть годков этак двадцать-двадцать пять, я с удовольствием, Оленька, поборолся бы с Валерием за вас. И кто знает? Возможно я бы вышел победителем…

Оля откинула голову и от всей души рассмеялась.

– У вас, Петр Викторович, не было бы никаких шансов. Я люблю мужа и ни на кого его не променяю.

– Да, я знаю, Ольга Николаевна. И простите меня, если я вас обидел, – уже совершенно другим тоном сказал Усольцев. – Мы с Ларочкой очень рады, что у Валерия такая жена. Среди красивых женщин редко можно встретить такую верную и порядочную жену как вы. Вы особенная, Олечка. Но… – Усольцев сделал паузу и осторожно сказал: – Простите меня, дорогая, но боюсь, что другого удобного случая может не представиться… Меня, как будущего мужа Ларочки, кое-что беспокоит…

Петр Викторович осекся и какое-то время сидел молча. Создавалось впечатление, что поклонник свекрови о чем-то сосредоточенно думает.

Оля была заинтригована. Поведение Усольцева по меньшей мере было странным. Сначала какие-то пошловатые комплементы, сальные взгляды, а теперь еще какое-то «но». Чего он хочет?

Между тем пауза начала затягиваться, но Оля не собиралась помогать новоявленному жениху выпутываться из затруднительной ситуации. И на удивление Оли Усольцев заговорил решительно и даже жестко:

– Простите, Ольга Николаевна, но я выскажусь прямо. Я обеспокоен тем, что между вами и Ларочкой в последнее время возникло какое-то напряжение. Она не понимает, почему вы стали реже бывать в ее доме. Ларисе даже кажется, что вы умышленно избегаете общения с ней. Вы перестали звонить, да и детям не разрешаете с ней видеться.

– С чего вы это взяли, Петр Викторович? – сердце Оли учащенно забилось, а под ложечкой неприятно засосало.

– Ларочка как-то поделилась со мной своими переживаниями. Она довольно откровенно рассказала мне о том, что вы стали с ней холодны, не интересуетесь ни ее здоровьем, ни ее жизнью, а иногда даже бываете грубы. Практически ваши контакты сведены к нулю. И меня это не может не волновать. И, кстати, эту перемену в ваших отношениях заметили все. Не только она…

Глаза Усольцева стали колючими и злыми. Оле показалось, что морщины на его лице углубились. Сейчас поклонник свекрови не скрывал своей крайней озабоченности и даже некоторой враждебности. Этот неожиданный и странный выпад Усольцева взволновал Олю не на шутку. «О Господи! – подумала она. – Он что, пытается запугать меня? Зачем? Мне до фонаря его страшилки. Пусть старый пердун катится к чертовой матери! Но, с другой стороны, если свекровь поделилась с Танькой и Петрушей своими подозрениями, значит и Валерке она тоже жаловалась. И теперь разборок с ним не миновать. А эти разборки означают еще и грандиозный скандал. Даже страшно представить, во что этот скандал может вылиться. Этого нельзя допустить, тем более, что у него есть молодая любовница, способная увести его из семьи. Нельзя допускать с ним никаких ссор! Ни в коем случае!»

– Вы ошибаетесь, Петр Викторович, и делаете неверные выводы. Я по-прежнему очень хорошо отношусь к Ларисе Игнатьевне. Но у меня столько дел и забот, что, возможно, я стала недостаточно внимательна к свекрови. Но я исправлюсь, Петр Викторович! Честное слово, – попыталась схитрить Оля, но почувствовала, как фальшиво звучат ее слова. Чтобы скрыть волнение, она потянулась за бокалом с вином.

– Давайте, сударыня, я за вами поухаживаю, – немного смягчил тон Усольцев. Он добавил вина в бокал Оли и высказался вполне конкретно: – Мы с Ларочкой скоро уезжаем. И мне бы не хотелось, чтобы она покидала семью и страну с тяжелым сердцем. Я не хочу, чтобы она волновалась и переживала. Я намерен заботиться о ней и никому не позволю ее обижать. Вы понимаете меня?

Усольцев требовательно смотрел на Олю в ожидании ответа.

– Нет, не понимаю! – вызывающе ответила Скворцова. – И не хочу понимать! У вашей будущей жены нет оснований для тревог. Мы все любим и уважаем ее. Да и в нашей семье все хорошо. Валера в надежных руках и беспокоиться о нем и детях не стоит. И не нужно искать проблем там, где их нет, Петр Викторович! Так и передайте Ларисе Игнатьевне. А вот и она…

Оля облегченно выдохнула. В банкетный зал вслед за другими гостями вошла Ларочка, а за ней и Валерка. Усольцев поднялся и сделал шаг навстречу своей невесте. А Оля вновь растянула губы в привычной счастливой улыбке и приветливо помахала мужу рукой.

9.

Сейчас, вспоминая эти пренеприятнейшие эпизоды вчерашнего банкета, Оля почувствовала, что головная боль, как ни странно, потихоньку отступает. Да, от дикого похмелья таблетки есть, а вот от другой головной боли лекарства у нее пока нет. И чем дальше она будет тянуть с задуманным, тем меньше решимости у нее будет оставаться. Есть еще один немаловажный фактор: уже совсем скоро закончится летняя сессия и предполагаемая любовница мужа отчалит восвояси. Тогда придется ожидать сентября. А это означает, что еще два долгих месяца она будет бездействовать, и страдать от душевных мук и тревоги за свою семью.

Оля открыла ящик прикроватной тумбочки, вынула смартфон, торопливо пролистала список звонков и нашла имя подруги. Она провела пальцем по дисплею и в ожидании ответа села, откинулась на обитую кожей спинку кровати.

– Я уже хотела звонить тебе сама, – услышала Оля возбужденный голос Верещагиной, явно сгорающей от страшного любопытства. – Но я боялась тебя разбудить. Ну, как все прошло? Понравились Ларочке цветы? Кто там был? Пришла ли бегемотица Титова? Как выглядела свекровь?

Нелька сыпала вопросами, не давая Оле вставить и слова. Наконец словесный поток подруги иссяк и Скворцова, придавая голосу непринуждённости, спросила:

– Нель, ты не в курсе, когда у студентов заканчивается сессия?

– Ну не знаю… В разных вузах по-разному. И зачем тебе?

– Как думаешь, в педухе сдают сессию до конца июня или последние экзамены заканчиваются в первых числах июля?

– Думаю, что в июле все уже свободны как ветер. А зачем тебе это знать? Или ты… – ошарашенная Верещагина осеклась на полуслове, вдруг осознав намерение подруги.

– Да, Неля, я решила навестить эту сучку, – не стала скрывать Оля и честно призналась: – Я хочу встретиться с ней и поговорить. Теперь дело за малым – найти эту тварь.

– Ну… в