двенадцать имеет больше делителей, чем десять, вы будете реже сталкиваться

с необходимостью повторения десятичных разрядом. Часто будет требоваться меньше знаков

для выражения больших чисел, и выполнение математических операций станет более легким

делом.

Начиная с прошлой зимы, я аккуратно записал каждую константу, которую только смог

вспомнить и уже имел несколько страниц таких записей. Расстояние от Земли до Луны

и до Солнца. Удельный вес алюминия и сколько сантиметров в американском ярде и тому

подобные вещи. Инженер нуждается в тысяче чисел и, те, что я не смог вспомнить, я смог

вывести.

Играя с числами и константами, я с удовольствием обнаружил, что тысяча (то есть, 1728

в десятеричной системе) наших ярдов почти равна американской миле! Американская миля

почти равна старой римской миле, которая все еще кое-где использовалась.

Так, дюжина ярдов составляет дюжиярд. Двенадцать дюжиярдов составляют твемилю, а двенадцать твемиль - милю.

Если же спускаться вниз, одна двенадцатая ярда представляла собой твелиярд, который

был равен двенадцати миле или дюжемиле, а каждый из миле, в свою очередь представлял

собой примерно полмиллиметра.

Другой приятной неожиданностью было то, что кубический ярд холодной воды был

примерно равен по весу американской тонне, а тысяча кубических ярдов или кубический

твелиярд весил чуть больше американского фунта. Это давало нам стандарты веса и объема.

У нас была тонна, фунт и пинта, последняя из которых представляла собой объем фунта

холодной воды.

Через несколько дней я пришел к законченной системе мер и весов, полностью

основанной на нашем ярде или, в случае моих стандартах электричества, на числах Авогадро.

Так, например, наш ампер был связан с количеством протекающих электронов.

Средневековый день был разделен на двенадцать часов, также, как и ночь. Но день

измеряли от восхода и до заката и это означало, что дневной час в середине лета был в три раза

длиннее, чем в Рождество. Все это делало почасовую оплату несколько глупой. Большинство

мужчин нанимались на день, при этом зимой им платили вдвое меньше, чем летом.

20

Мы нуждались в часах, но, когда я попробовал их сделать, то был раздражен, от того, что не смог вспомнить, как работает регулятор хода.

Дедушкины часы имеют отвес, заводимый руками, который управляет серией передач.

Скорость поворота контролируется и замедляется маятником. Регулятор хода связан

с маятником при помощи зубчатой передачи. Необходимо также придать немного энергии

маятнику, чтобы компенсировать потери на трение. Но я не смог нарисовать ни одной схемы, которая, по моему мнению, могла бы работать.

Я много обдумывал эту схему в течение трех дней, а затем придумал новую. На быстром

конце зубчатой передачи я расположил большой барабан с зигзагообразной канавкой по кругу.

Небольшое колесо, прикрепленное к маятнику, двигалось туда-сюда по канавке.

Шестерни были расположены в ряд, что означало, что маятник не качался из стороны

в сторону. Он качался вперед и назад. Кроме того, он его звук был похож не на тик-так-тик, а скорее на фумп-фумп-фумп. Но никто здесь никогда не видел дедушкиных часов

и я не услышал ни одной шутки, относительно моей конструкции.

Я также

предложил

новую

систему

времени.

Мы

начали

использовать

двенадцатичасовой день, основанный на двенадцатеричном стандарте, а не обычном

двадцатичетырехчасовой. Часы должны были сбрасываться время от времени, так что за точку

отсчета мы выбрали рассвет, что соответствовало девяти утра на современных часах. В дни

равноденствия, в три часа был полдень и в этот момент большая стрелка была вверху, а в шесть

часов - закат. Полночь выпадала на девять часов и в этот момент большая стрелка была внизу.

(Примечание: Т.е. фактически, циферблат часов был такой же, но время, по нашим

представлениям, текло в два раза медленнее)

Часы имели четыре стрелки, каждая из которых двигалась в двенадцать раз быстрее, чем предыдущая. Большая стрелка показывала часы, длинная - дозминуты, волнистая - минуты

и, наконец, тонкая длинная стрелка показывала твиминуты. Или, можно сказать, что толстая

стрелка обращалась один раз за день, а тонкая – за одну минуту. Просто необходимо помнить, что наш час равнялся ста двадцати стандартным минутам, а наша минута - пятидесяти

стандартным секундам.

Когда я сделал часы, отлив их части на медеплавильном заводе, я собрал их в гроб, который плотники сделали для меня. Я не пытался сделать часы небольшими, так что гроб был

подходящим местом для их размещения, хотя мне и не хотелось смотреть на него в своей

спальне. Так или иначе, кроме того мне нужен был шкаф и комод.