Шрифт:
Закладка:
Ни одна из кремлевских башен не имеет такого ратного и сурового в простоте своей вида. Она больше, чем какая-нибудь другая, возведенная при Иване III, напоминает воина. На старинной гравюре Иван III изображен в шлеме, плотно надвинутом на лоб. Если мы представим башню без шатрового завершения - оно позднейшее добавление, - то увидим, что ее грани близки к воинскому шлему. Современники отметили, что бессмертный строитель Кремля, почувствовав приближение последнего часа, пожелал умереть государем, а не монахом. Недаром Карамзин в своей истории называет Ивана III Великим, отдавая ему предпочтение даже перед Петром I. Теперь, когда прожекторный луч освещает поздно вечером Арсенальную, то воспринимаешь краснокирпичные световые блики как отсвет огня воинской славы кремлевского холма.
АРСЕНАЛЬНАЯ БАШНЯ. ВИД С МАНЕЖНОЙ ПЛОЩАДИ.
Старая крепостная инженерия нами еще плохо осмыслена. Московские строители были хитроумнее Дедала, создавшего, как известно, самое загадочное сооружение Средиземного моря - Лабиринт на Крите. Ступить на стены можно было только изнутри и далеко не через каждую башню. С земли поднимались в ход там, где стена была уширена, и лишь возле трех стрельниц. Башенные прясла, расположенные одно над другим, сообщались с помощью приставных лестниц: поднимали их - и этаж превращался в каменный остров в воздухе. Чтобы враг не сделал подкоп и не взорвал стены, под землей сооружались тайники и слухи. Подземные ходы были так протяженны, что из Кремля - долго ходили такие разговоры - можно было галереей, пролегавшей под площадью, пройти на Никольскую улицу. Подземные ходы старой крепости еще плохо изучены и овеяны легендами.
* * *
Обходя Кремль, веду я разговор с башнями:
- Какая же из вас, башен, самая старейшая?
- Я, - гордо ответствует Тайницкая башня, - меня мастера первой руки построили. В 1485 году. Не обошлось и без перестройки.
- А самая молодая?
- Конечно же, я, Царская башня, мне еще и трех сотен лет нет.
- А самая высокая?
- Я, Троицкая башня, я башня-великан. Рост мой восемьдесят метров.
- А самая маленькая?
- Мал, да удал. Это про меня, про Кутафью башню, сказано. Я впереди всех стен стою. Пусть во мне и четырнадцати метров нет, зато я предмостная сторожевая башня. Я храбрее всех своих сестер…
- Сколько же всего вас, башен?
- Нас двадцать сестер. Хоть и есть между нами сходство, но у каждой свое лицо.
Но стройный гул будет нарушен возгласами:
- А мы - совсем особенные…
Сначала и не разберешь, кто это говорит, но потом станет ясно.
- Это мы, проездные кремлевские башни. Числом нас пять: Спасская, Боровицкая, Троицкая, Никольская, Константино-Еленинская… Все дороги ведут в Москву, а в Москве все улицы сходятся к Кремлю. В Кремль же люди идут через наши ворота…
- А моя слава в прошлом, - заметит Константино-Еленинская башня, что стоит между Спасской и Москворецкой и смотрит на Красную площадь. - Теперь через меня люди не ходят.
- Почему же?
- Давно заложены мои проездные ворота. Отдыхают мои старые камни не первое столетье. Многое промелькнуло передо мной, многое забылось, но одно всегда помню. Через широко распахнутые ворота движется войско Дмитрия Донского. От меня начался путь к полю Куликову, где была разбита орда хана Мамая.
- У меня тоже заслуги есть. И немалые, - промолвит Москворецкая башня.
- Какие же?
ТРОИЦКАЯ БАШНЯ. ВИД С ТЕРРИТОРИИ КРЕМЛЯ
БОРОВИЦКАЯ БАШНЯ.
БЕКЛЕМИШЕВСКАЯ БАШНЯ
- В былые времена Москва-река текла почти подле меня. И возле меня река соединялась со рвом, заполняя длинную и глубокую канаву водой. Голубая лента опоясывала Кремль, и мы, башни, считали себя жительницами острова…
- А как же насчет заслуг?
- О заслугах моих многие знают. Я, Москворецкая башня, первой встречала врагов, приходивших из-за реки. Возле меня начинались первые схватки. И дольше всех глядела я вслед убегавшим за Москву-реку вражеским полчищам.
- Да, много видела схваток ты, Москворецкая башня.
- Но я еще не все сказала… Посмотрите, как я стройна. Такой красивой и статной башни, как я, больше нет в Кремле.
НАБАТНАЯ БАШНЯ
- Но с этим я буду спорить! - скажет Набатная башня, что возвышается напротив храма Василия Блаженного. - Посмотрите, какая я нарядная и пригожая, как сверкают на мне белокаменные украшения. Ах, если б только вы слышали, каким громким и пронзительным голосом я пела! Недаром и имя мне дали - Набатная башня. Под моим шатром висел колокол, отлитый из гулкой бронзы с примесью серебра. Как только с вышки подавали сигнал тревоги, мои лихие караульщики ударяли в колокол, и по всей Москве разносились звуки набата - тревоги. Любили меня все, холили и украшали… А потом случилось несчастье…
- Что же стряслось?
- Приключился в Москве в 1771 году чумной бунт. Восставшие горожане ударили в мой колокол, и по гулкому звуку вся столица сбежалась в Кремль. Восставших разогнали, но зачинщиков, ударивших в набатный колокол, найти не удалось - утекли они за Дон, в вольные казацкие степи. Тогда императрица Екатерина Вторая рассердилась и приказала у моего колокола язык вырвать. Так и осталась я без голоса. Стою нарядная, а петь не могу.
- Совсем не понимаю, - вмешается в разговор предмостная Кутафья башня, - как можно столько о своей красоте говорить! Разве нас строили для того, чтобы мы красовались? Мы, башни, - первейшие защитницы Кремля. Меня в старину люди прозвали «Кутафья»; теперь, правда, редко кто и слово такое понимает. Кутафьей в былое время шутливо называли нескладно одетую женщину. Даже была загадка: «Маленькая кутафьишка в тесном месте сидит». Сообразительный человек сразу отвечал: «Пуговица». Вот и я на пуговицу похожа; нарядом не отличаюсь, а стою на самом первом месте, впереди кремлевских стен. Не красоту надо ценить, а силу и мощь.
ТРОИЦКИЕ ВОРОТА КРЕМЛЯ. КУТАФЬЯ БАШНЯ. Литография Люрани
- Разумные слова, - подтвердит угловая Арсенальная башня. - Что может быть дороже мощи и неприступности? Мои стены уходят глубоко в землю, а толщина их достигает четырех метров. Посмотрите, какая я высокая. И в нынешние времена шестьдесят метров - немалая
