встала в нормальное положение. Я упала навзничь и стукнулась затылком. Посмотрела в иллюминатор. Шлюпка по инерции медленно удалялась от моего корабля. Я снова влезла в рубку. Из приборной панели торчал ключ, прикованный к корпусу стальным тросиком. Я, ликуя, повернула ключ. Невидимый механизм переместился плавно, с приятной натужностью и… Ничего не произошло. Ни шороха, ни чиха, ни одна лампочка не загорелась.

Снаружи вспыхнуло голубовато-зеленое свечение. Через секунду-другую шлюпка полетела вниз, скользя по светящейся белёсой массе. Вода сверху сомкнулась, поток закрутил шлюпку и бросил её вбок, но она выровнялась, приподняла нос и выскочила на поверхность. Отплыла ещё дальше от моего корабля и остановилась, покачиваясь из стороны в сторону. Я порывалась выбраться и плыть обратно к моему кораблю, но вовремя вспомнила про акул.

Медузы раз за разом пытались утопить шлюпку, но она выстреливала из воды как поплавок. Я плакала и кричала медузам:

— Вы дуры! Дуры проклятые! Всё я поняла про вас. Научились охотиться на любопытного человека, да? Включили его в свой рацион? Хотели из меня сделать приманку, чтобы люди шли мне на помощь, а вы их жрали? Вот вам! Вот вам! — стучала я фигой в иллюминаторы. — И местные дикари пусть подавятся нашими деньгами и моими серьгами и кольцом!

Шлюпка снова ушла под воду, но уже медленнее и не всплыла, как раньше. Я увидела далёкие очертания моего корабля и поняла, что погружаюсь. Щупальца перехлёстывали иллюминаторы. Толща воды быстро темнела. По стенам шлюпки побежали разноцветные блики. Исчезли звуки. Потом корпус загудел похрустывая. По стёклам побежали со звуком истираемого песка паутинки трещин…

Спасибо, что ты пришёл ко мне и привёл маму и Соньку. Мне с вами ничего не страшно. Теперь мы вместе будем слушать ветер глубины.

Главный герой

Большинство героев так и остаётся серыми резиновыми куклами без лица и души. Забываешь о них, бросаешь на полпути. Некоторых подбирают — иногда встречаю своих в чужих историях. Но этот! Уникальный малый. Привязался и требует, требует…

— Отстань! — рычу на него.

— Ты мне обещал погони, стрельбу и женщин! — нагло бросает он, растягивая в разные стороны безжизненную кожу своей карикатурной фигурки.

Куда бы, думаю, его подальше зафутболить?

— В космос полетишь? — брезгливо морщусь я.

— Прям сейчас? — воодушевляется он, и на его гладком лице эскизно проступают первые черты.

— Прям щаз, — дразнюсь я. — Так и полетишь, лысым и без имени?

— Каким отправишь, — нетерпится ему, — таким и полечу. Но ты ж кого попало в космос не пошлёшь.

Вот ушлый тип!

— В космос лететь, медкомиссию проходить надо. Каждая мелочь имеет значение. Иди-ка сюда.

— Я тут! — Он не подходит, не подбегает — подлетает.

— Давай! — Заталкиваю его без очереди в кабинет врача.

Пожилой доктор с колючей проволокой во взгляде бросает на малого быстрый взгляд.

— Имя, фамилия.

— Тебя Филиппом звать, — хлопаю героя по плечу.

— Филипп Гагарин, — радостно отвечает он доктору.

Доктор скептически смотрит на меня. Я закатываю глаза:

— Лепех.

Маленькая, но титястая сестрёнка ставит Филиппа в ростомер. Метр семьдесят шесть. Так себе, громилой не назовёшь. Но крепенький такой, худощавы, жилистый, плечи шариками, бицепсы с венами. Хватаю его за узкий нос и мотаю из стороны в сторону. Лицо вытянутое, дерзкий подбородок, резкие скулы.

— Красавчик! — улыбаюсь.

Сестра сажает горе-космонавта на стул перед доктором. Филипп бесцеремонно заглядывает ей за ворот розового нейлонового халата.

Доктор снимает белую шапочку, проводит ладонью по редким седым волосам и переворачивает страницу медкарты.

— Спецназ? — Готовится он писать.

— Биофак ГГУ, — в моём голосе звучит сожаление.

— Лётная практика? — У доктора явно поубавилось азарта.

— Вылетел с четвёртого курса, — делаю мученическую гримасу.

Доктор ставит точку, бросает ручку и смотрит на меня, мол: «И кто это?» Пожимаю плечами.

— Воля ваша. — Доктор усердно начерниливает печать и с остервененим шлёпает сочно-фиолетовое: «Годен». — Следующего позовите!

***

— Когда летим? — прыгает вокруг меня Филипп.

— Летишь, — поправляю я, и мы останавливаемся у кадки с пальмой. — Что ты на себя нацепил?

— Плохо?

— Жёлтые кожаные штаны и красная вельветовая рубаха? Прекрасно! Впрочем, облик придурка — даже плюс.

— Но мне же дадут скафандр?

— Обязательно. Если начальник станции распорядится.

— Какой станции?.. Какая красота-а!

Филипп прилипает к иллюминатору по правому борту спасательной шлюпки — из-за торчащих по сторонам дискообразного корпуса антенн и солнечных панелей она похожа на ромашку. Настороженно светят чужие звёзды, окрашивая в голубой и оранжевый неясные очертания туманностей.

— Ты на орбите планеты Ёрпа-Дей. Посмотри, слева.

— Какая зелёная!

— Тут растёт бакут.

— Ага, ну пусть растёт… Тесновато что-то. Почему такой маленький корабль? И ничего, что здесь на панели какая-то красная надпись закорючками?

— Это по-нирикийски. Дословно: «дышать только сукул». По-нашему — примерно минуту.

Филипп тревожно соображает и осматривается.

— Но… — Он начинает задыхаться. — Но… — Теряет сознание, падает на покатую панель управления и съезжает на пол.

Собственно, меня и так устраивает, но всё же не принято так скоро убивать героя, да и в асфиксии нет ничего героического. Смотрю на секундную стрелку: «Опаздывают. Разгельдяи! Слишком долгие вахты. Одичали». Наконец створки шлюза расходятся. В шлюпку проникают два человека в оперативных скафандрах.

***

В лазарете станции к Филиппу возвращается сознание. Голый, он изолирван в прозрачном отсеке.

— Я хочу домой. — Филипп обходит отсек по периметру, оставляя на пластике стен отпечатки потных ладоней. — Я тебе что, игрушка?

— А как надо было? — возмущаюсь я. — Поместить тебя сразу на станцию? Мол, здрасьте, приехали? Чтобы они с ума посходили и пришили тебя?

В лазарет входит бородатый толстяк среднего роста в повседневном бежевом комфорт-сьюте. С ним долговязый офицер в белоснежной флотской парадке. В их тени держится мелкий доктор-очкарик в хирургических брюках и рубашке.

— Этот? — категоричным басом спрашивает толстяк.

— Он, — кивает офицер.

— По-английски говорит? — Бородач не сводит с Филиппа глаз.

— Английский, русский, — рапортует доктор. — Имя: Филипп Лепех.

— Я — начальник этой станции, Антон Васин. Это, — толстяк показывает на офицера, — капитан корабля, Морган Найт, он англичанин. И доктор Вальдрини — итальянец. А ты откуда, чёртик из табакерки?

— И что мне ему сказать? — спрашивает Филипп у меня.

Я молчу. Васин удивлённо смотрит на доктора:

— Что это с ним?

— То и дело с кем-то говорит. Наверное, молится, — растерянно пожимает плечами Вальдрини.

— Спецназ? — спрашивает Васин у Филиппа, прищурив один глаз.

— Ботаник, — Филипп обречённо машет рукой.

Найт оживляется:

— Пару недель назад баржа в навигационном поле потерялась. Ты случано не с неё?

— С неё! Точно! — Филипп радостно тычет пальцем в капитана.

— Ну, ясно! — Найт гордо вздёргивает подбородок. — Поэтому и шлюпка обезличина: на этих баржах жуткий