лет на самом деле, и были просто вне себя. Сара помнит, как она сказала Роки, что если родители Мишель подадут в суд, «мы тебя не сдадим, но и выгораживать не станем».

Мишель узнала, что беременна, в сентябре 1993 года, в день, когда ей исполнилось пятнадцать. Срок рождения ребенка – Кристи – поставили на апрель. Салли рвала и метала. Она винила Роки в том, что он связался с четырнадцатилетней. Винила родителей Роки. Винила себя. Но проблемы всё это не решало. Мишель сказала, что Роки – отличный парень. Ему просто нужно дать шанс, узнать его так же хорошо, как знает его она.

В декабре 1993 года Салли повезла всех троих дочерей на каникулы в город Майнот в Северной Дакоте. У Мишель заболела спина, и они решили, что дело в восьмичасовой поездке в машине. Но потом Мишель стошнило, она не могла есть, и у нее начался жар. Салли испугалась. Ее дочь была только на шестом месяце беременности.

Когда они вернулись из Майнот, Салли отвезла Мишель в больницу и сказала медсестрам в приемном покое, что у дочери начались схватки. «Я родила троих. И я понимала, в чем опасность таких ранних родов для Мишель», – говорит Салли. Но прежде чем кто-нибудь зашел оценить состояние Мишель, прошло много часов. Салли казалось, что доктора не воспринимали Мишель всерьез, потому что сочли ее очередной нерадивой несовершеннолетней матерью. Это ее просто взбесило. Следующие две недели Мишель провела между палатой и реанимацией.

Медработники слишком поздно поняли, что Мишель действительно рожает. Процесс было не остановить. Никто не знал, мертвым или живым родится ребенок. Салли овладел страх. За дочь, за внука. Когда ребенок родился, это была девочка с такими крошечными и неразвитыми легкими, что ее поместили в отделение реанимации и интенсивной терапии, и никто не знал, проживет ли она хотя бы ночь, не говоря уже о неделе, месяце, целой жизни. Ее назвали Кристи Линн. И дали фамилию Роки – Мозур. Кристи была точной копией своей молодой матери: бледная девочка с точеной верхней губой и ищущим взглядом.

Родившись, Кристи была размером с чашку. И каждый день, каждый час, пока медсестры ухаживали за крошкой, закачивали воздух ей в легкие, следили за ее состоянием, разговаривали с ней, Мишель была рядом. Молодой матери казалось, что Кристи жива не благодаря медицинскому оборудованию, докторам или ей самой, а благодаря медсестрам. Они творили чудеса. Кристи провела в больнице много месяцев. Собственно говоря, она оставалась там до изначально ожидаемой даты родов, и только тогда ее, всё еще подключенную к аппарату искусственной вентиляции легких, разрешили забрать и перенести в комнату Мишель на втором этаже дома Салли, под их ответственность. Роки был с ними каждый день, надо отдать ему должное. Он приезжал; он звонил. Салли не разрешила ему жить с ними, но позволяла приходить каждый день, на весь день. Преданный, взволнованный, пытающийся помочь, чем только может, он всё еще не нравился Салли, но она уважала его преданность. И, кажется, Мишель и Роки были влюблены друг в друга и в своего новорожденного ребенка.

Папа всегда выживает

Как-то раз в июле 1992 – го года, когда Кристи исполнилось шесть месяцев, Салли вернулась с работы и нашла записку от Мишель. Мишель писала матери, что они с Роки и Кристи должны попытаться стать «настоящей семьей». Сказала, что ради дочери хочет дать новой семье шанс. Писала, что переезжает в крошечный трейлер Роки и будет жить там. Потрясенная Салли рассказала об этом Полу. Конечно, они не могли заставить Мишель вернуться. Всё, что было в их силах – это попытаться поддерживать дочь, дать ей понять, что они всегда готовы прийти на помощь.

Полу было больно думать, что они все станут жить в этом крохотном трейлере. «Если развести руки в стороны, они касались стен», – говорит Пол. Поэтому он купил участок земли на окраине Биллингса и построил себе новый дом, тот самый, в котором я встретилась с ним. Дом с покрытой вмятинами входной дверью. Когда Пол переехал, он стал сдавать старое жилье в аренду Роки и Мишель, и они смогли съехать из безотрадного трейлера.

Мишель сдержала слово. Начав оставлять Кристи в «Раннем старте молодых семей» – детском саду для школьников, которые уже обзавелись детьми, – она вернулась к учебе. К удивлению домашних, чуть больше чем через год после рождения Кристи она снова забеременела и родила Кайла. И Мишель, хоть ей не было и восемнадцати, справилась с двумя грудными детьми. В те годы Пол иногда видел, как посреди суровой биллингсовской зимы она, одновременно толкая коляску с Кристи и неся Кайла в слинге, преодолевает три с половиной километра, чтобы добраться до «Раннего старта». Мишель ни разу не попросила о помощи. По прошествии некоторого времени, чтобы дочь могла ездить в школу, Пол купил ей подержанную машину. И школу Мишель окончила в срок.

Денег не хватало. Когда Мишель и Роки познакомились, он работал в сейсмической бригаде и постоянно мотался по западным штатам. Иногда приходилось работать по двадцать часов в сутки, семь дней в неделю и далеко от Биллингса, так что Роки уволился, потому что не хотел надолго оставлять семью. Постоянной работы у него не было, его быстро увольняли по разным причинам. Он работал на строительстве, был кровельщиком. В основном это был тяжелый физический труд, за который толком не платили. Мишель сказала, что хочет вносить вклад в семейный бюджет; ей пришла идея работать горничной в мотеле всего в полукилометре от дома. Так близко, что она сможет метнуться домой, если что-то понадобится детям, и даже машина не нужна. Но Роки пришел в ярость, сказал, что не позволит матери своих детей спать с постояльцами мотеля. Он разозлился так сильно, что Мишель позвонила Алиссе и попросила ее приехать, побыть в доме в знак солидарности с сестрой. По словам Алиссы, Роки был на взводе вопреки всякому здравому смыслу, метался туда-сюда, возмущенный тем, что Мишель вообще могла прийти в голову такая идея. Это был последний раз, когда Мишель заговаривала о работе вне дома.

Контроль, исходящий от Роки, разрастался медленно и начался с мелочей, большинство из которых вполне легальны (хотя со временем Роки стал следить за Мишель, подвергнув ее сталкингу, который нередко является одной из составляющих насильственного контроля. Сталкинг признан преступлением во всех штатах, но предъявить уголовное обвинение за это можно только в двух третях из них, и