Я неспешно кивнул. О его ситуации я был прекрасно осведомлен, но никакого обременения в этом плане не видел.

— Ваша сестра сейчас еще только заканчивает школу, — сказал я, плеснув себе кофе. — Вы наверняка захотите перевезти ее к себе поближе. Однако в Красноярске пока что нет действующего вуза. Как вы намерены решить этот задачу?

Верзин улыбнулся.

— Дмитрий Алексеевич, я уже уладил эту проблему. Моя сестра уже подала документы в Царский Московский Университет, — сообщил он. — Я также решил вопрос с ее проживанием и оплатой учебы на ближайшие пять лет. Единственное, что мне, возможно, потребуется иногда видеться с ней, но это, полагаю, вопрос решаемый, так как князей часто вызывают в столицу, а мое круглосуточное присутствие вам не требуется. По крайней мере, исходя из того, что мне поведала боярыня Татарская.

Я кивнул.

— Что ж, Федор Кириллович, пока что я не вижу никаких проблем, — подвел итог беседы я. — Однако прежде чем предлагать вам постоянный контракт, я хочу посмотреть на вас в деле. Проведете со мной день, и я посмотрю, на что вы способны. Ваше время, само собой, будет оплачено согласно жалованью Слуги, роль которого вы сегодня исполняете. Согласны?

Верзин кивнул, по его лицу я понял, что Федор к чему-то подобному был морально готов. Во всяком случае, никакого удивления мое предложение не вызвало.

— Согласен, Дмитрий Алексеевич.

Я поднялся на ноги и с улыбкой указал ему на дверь.

— В таком случае едем, Федор. У нас впереди много работы.

Он встал с кресла и тут же направился за мной. Уже перед выходом из особняка я сообщил ему:

— Федор, сегодня мы проедем по подчиненным княжеству предприятиям, у вас есть время ознакомиться с ними.

— Прошу прощения, Дмитрий Алексеевич, — ответил тот с улыбкой, — но я уже взял на себя труд изучить открытые данные вашего княжества. Вы вряд ли позволите заглянуть мне слишком глубоко, так как я все же посторонний для вашего княжества человек.

Я хмыкнул, но спорить с ним не стал. Тем более что он был совершенно прав — особых тайн я раскрывать перед ним не собирался. А небольшая обзорная экскурсия, совмещенная с моими рабочими визитами, позволит мне посмотреть на Верзина в деле.

— Тогда едем, — кивнул я, выходя на улицу.

* * *

Восточное побережье Испанской Америки .

Броневик, ощетинившийся стволами автоматических винтовок, выкатился из зарослей и замер на желтом песке. Еще две машины выползли по бокам от него. В густых джунглях давно были проторены целые трассы, позволяющие технике свободно перемещаться в зарослях. Однако благодаря сплошным кронам деревьев видно этих дорог с высоты не было. Так что никакой спутник не нащупал бы следы происходящего под зелеными широкими листьями.

По воде вдоль берега шло небольшое судно с развевающимся на ветру флагом Британской империи. Из первого броневика выпрыгнул солдат в боевой броне. Опознавательных знаков на нем не имелось.

Пройдя по песчаному пляжу несколько метров, воин остановился, дожидаясь, когда корабль, замаскированный под английское рыболовецкое судно, подберется к берегу. Поднятое забрало шлема демонстрировало миру обветренное красное лицо с расплющенным носом и гладко выбритым волевым подбородком. Голубые глаза неотрывно смотрели на судно, раскачивающееся на волнах.

Вытащив из кармана на бедре смятую пачку, боец выбил сигарету и, прихватив ее зубами, усилием воли заставил кончик задымиться. Опустив руки на висящий на груди автомат, мужчина выпустил облако дыма, не переставая следить за рыбацкой посудиной.

На палубе, наконец, заметили наблюдателя, и поднялась рабочая суета. Махнув своим, одаренный боец зашагал вперед, продолжая держать руки расслабленными. А с корабля уже спустили шлюпку, в которую бросили увесистый тюк. Не прошло и пяти минут, как двое гребцов доставили свой груз до песчаного пляжа.

Солдат замер в трех метрах, лениво перекатывая тлеющую сигарету из одного угла рта в другой. Под его чуть насмешливым взглядом матросы выгрузили свой тюк. Один из них подошел ближе, пока второй распарывал ножом веревки.

— Как ты еще не сдох от своего курева? — проворчал моряк, с неодобрением косясь на бойца. — Тебя же по запаху наверняка за милю можно учуять!..

— Здесь есть куда более простые способы сдохнуть, — сплюнув окурок под ноги собеседника, ответил боец. — Что за кусок мяса вы притащили на этот раз? Да еще и в такой неподходящий сезон.

— Кристоф приказал, — ответил матрос, оборачиваясь к напарнику, который закончил раскрывать тюк. — А приказы Кристофа не обсуждаются.

В плотную ткань был завернут молодой человек. Крупный, светловолосый. Но совершенно голый. На левом предплечье багровел след недавно проведенной операции. Под кожей бугрился вживленный чип размером со спичечный коробок.

Автоматчик усмехнулся, не глядя на груз. А подойдя ближе к пребывающему без сознания молодому человеку, посмотрел на обоих матросов с удивлением.

— Вы в своем уме? — спросил он, глядя на лежащего перед ним парня. — Это уже не смешно, Мартин. Нас всех подвесят за яйца!..

— Похоже, что я смеюсь? — криво усмехнулся матрос. — Кристоф приказал доставить груз. Мы его доставили. Инструкции те же, что и всегда: запереть в камере, следить, чтобы ничего с собой не сделал. Чип в руке поможет его отследить, если он сумеет сбежать, так что опасаться нечего.

— Это, мать его, принц Германского рейха! — воскликнул солдат.

— Это бывший принц Германского рейха, — поправил его Мартин. — Его изгнали из рода. А теперь он твоя головная боль, Тайлер. Я приказы выполняю, и моего мнения никто не спрашивает. Твоего, кстати, тоже. Все, забирай этого раба, а мы возвращаемся. Погода — сущее наказание.

Солдат махнул рукой своим, и из брюха броневика выскочили еще трое бойцов с носилками в руках. Быстро переложив обнаженного Герберта, они погрузили его в машину. Сам Тайлер не спешил возвращаться, и еще долго глядел вслед Мартину, доставившему неприятности.

Еще раз сплюнув на песок, Тайлер пошел к броневику. Пора возвращаться в лагерь. Принц или нет, а умники общества и не таким мозги промывали, превращая нормальных адекватных людей в безумные машины смерти.

Вспомнив однажды мельком увиденный процесс создания живых роботов, Тайлер вздрогнул. Это видение преследовало его в кошмарах, и вспоминать о нем боец не любил.

Но Мартин был