Шрифт:
Закладка:
Хейди разговаривала с небольшой группой участников форума. Она тепло встретила меня и представила российским диссидентам и оппозиционерам, блогерам, журналистам и правозащитникам.
Никто из них не знал, что я за фрукт, поэтому все предпочитали держаться на расстоянии, кроме одного человека — документалиста Андрея Некрасова. Это был моложавый интеллектуал пятидесяти с небольшим лет с копной седых волос. Он был любовником Хейди и прибыл на форум с небольшой съемочной группой, чтобы задокументировать происходящее. Андрей только что закончил фильм о судьбе Александра Литвиненко, бывшего эфэсбэшника, которого отравили радиоактивным полонием в центре Лондона.
Пользуясь случаем, он попросил меня об интервью, чтобы я рассказал о Сергее, и я с удовольствием согласился.
За день до моего выступления на форуме я встретился с Андреем в атриуме здания, куда проникал мягкий свет. В ходе нашей долгой беседы Андрей задавал серьезные вопросы. Его интересовало всё, что было связано с убийством Сергея. Он пришел в негодование от содеянного властью и всех их последующих попыток замести следы.
Андрей хотел, чтобы это интервью стало началом чего-то большего. Он задумал снять фильм и попросил меня встретиться с ним еще несколько раз, а также познакомить его с вдовой и мамой Сергея. «Конечно, — ответил я на все просьбы, — конечно».
Даже если бы моя речь на форуме не имела успеха, встреча с Андреем уже окупила мою поездку с лихвой.
Во второй половине следующего дня я вошел в просторную аудиторию, облицованную деревом, и занял место в президиуме выступавших. Зал был заполнен людьми и гудел на разных языках: русском, английском и финском. Холодный прием предыдущего дня сменился на некое спокойствие после того, как Хейди познакомила меня с участниками форума.
Россияне были хорошо знакомы с историей, произошедшей с Сергеем, но не со мной. Я рассказал, что связывает меня с Сергеем, и после того, как я изложил идею закона Магнитского, зал оживился.
Кому, как не россиянам, знать, как притесняют граждан, нарушают их права и сколько несправедливости обрушивает на них путинский режим. Друзья бесследно исчезают, родных преследуют, их лишают средств к существованию, приговаривают к уголовным срокам — в большинстве случаев за «преступные» выступления против режима. И несмотря на все протесты, ничего не меняется.
Борис Немцов (© EVGENIY FELDMAN/NOVAYA GAZETA)
И тут появляюсь я, странный управляющий инвестфондом с американским акцентом, и рассказываю им, что есть способ что-то изменить и наказать Путина и его прихвостней. Всем в зале было понятно, что режим ценит деньги больше, чем человеческую жизнь, и, кроме того, что все коррупционеры держат деньги на Западе. Все понимали, что закон Магнитского сможет ударить в самое сердце путинского режима. А самое главное — Кремль никак не сможет повлиять на ввод этих санкций.
Сразу после выступления ко мне подошел мужчина лет пятидесяти с ровным загаром, в голубой льняной сорочке и белых брюках. Он выглядел так, будто только что сошел с яхты где-нибудь на Капри. Я не видел его раньше, но узнал бы его из тысячи. Он протянул мне руку со словами: «Господин Браудер, меня зовут Борис Немцов».
Невероятно!
Борис Немцов — человек-легенда. В свое время он был первым заместителем премьер-министра в правительстве президента Ельцина, и многие прочили ему роль преемника, но, столкнувшись с путинской коррупцией и произволом, Борис стал одним из самых ярких критиков этого режима. Его несколько раз арестовывали за проведение несанкционированных митингов. Он был автором докладов о незаконном обогащении Путина. Он был неподкупен и бесстрашен.
В течение жизни мы не так часто встречаем людей абсолютной харизмы. Борис был одним из них.
— Ваш закон Магнитского — это гениально, — продолжил он. — Но реалистично ли это?
— Не знаю. Это мой дебют как правозащитника. Хейди посоветовала мне заручиться поддержкой российской оппозиции, чтобы сделать это реальностью.
— Я поддержу вас, господин Браудер, — вызвался он.
— Просто Билл. Спасибо вам.
Он улыбнулся.
— Билл, давай сделаем так, чтобы этим мерзавцам икалось каждый раз при упоминании имени Сергея Магнитского.
С этого момента Борис Немцов стал моим соратником в борьбе за справедливость в отношении Сергея и продвижении закона Магнитского по всему миру.
Лето — конец 2010 года
Присоединение Бориса к нашей команде увеличило шансы принятия закона Магнитского не только в Америке, но и в Европе, во много раз.
Но было ясно, что даже в лучшем случае на принятие законов уйдут годы, поэтому мы сосредоточились на том, что могли сделать уже тогда, а именно на миллионах Владлена Степанова в банке «Кредит-Свисс» в Цюрихе.
Для того чтобы заняться ими, не нужны были новые правозащитные законы. Эти деньги были получены преступным путем и подпадали под законодательство о противодействии легализации преступных доходов. На этом основании их можно было арестовать и конфисковать. Если бы удалось убедить власти Швейцарии начать уголовное расследование, это существенно подорвало бы позиции наших врагов.
Оставался один вопрос: как это сделать?
Кроме моего скромного опыта в детском патруле полиции Чикаго, я никогда не общался с правоохранительной системой на Западе, но отсутствие опыта меня не останавливало. Когда я запускал фонд Hermitage, я знать не знал, как управлять фондом, не знал ни одного человека в России, не говорил на русском, но всё же преодолел все препятствия, с головой погружаясь в новые для меня области. Я обзванивал своих однокурсников по университету, изучал непонятную финансовую литературу, ходил на бизнес-семинары и не упускал возможностей понять, как заниматься инвестициями в России.
Безусловно, общаться с правоохранительной системой Запада — это совсем иное. В отличие от России, в которой после краха коммунизма не было никаких правил, в том числе правил работы на фондовом рынке, правоохранительная система Запада всё же имела вековые традиции, законы и прецеденты. Но я решил попробовать применить тот же самый подход и посмотреть, что из этого выйдет.
Я начал с семинаров. Единственный семинар по этой теме, о котором я знал до этого момента, был тот самый Кембриджский симпозиум по противодействию преступности, где в 2008 году я встретил Джона Москоу и пригласил его в наш офис. Я поискал его в «Гугле». Полное название звучало так: Кембриджский международный симпозиум по противодействию экономическим преступлениям. Убедительно! Симпозиум проводился ежегодно в начале сентября в колледже Христа Кембриджского университета, в часе езды поездом от Лондона.
