Шрифт:
Закладка:
И чем дольше длится «бой», то время, в которое ты эту программу в своей голове держишь активной, тем больше сил она вытягивает. Тем больше вреда причиняет. И это не какие-то там теоретические измышлизмы и философствования. Нет, это объективный процесс, имеющий четко фиксируемое физическое проявление: тот самый мандраж, тряска рук, отрывочность восприятия, «тоннельность» зрения и мыслей, озноб, диарея, несвязность речи, затруднение мыслительной деятельности — так называемый «тупняк». В общем, всё, что сбрасывают на выброс адреналина и стрессовых гормонов.
Имеется жесткий и достаточно четко заметный предел, граница, после преодоления которой начинается необратимый распад личности. Он, естественно, у каждого свой. Но «плюс-минус локоть». Личность не хочет распадаться. И она будет стремиться к сбросу накопившегося нервного напряжения и выведению из себя всех деструктивных программ. К СКОРЕЙШЕМУ выведению. В идеале (для личности) прямо вовремя «боя».
Опыт военных как раз и заключается в том, чтобы уметь удерживать эти программы в себе активными ровно столько, сколько нужно для… выживания. Или победы. Но больше, конечно, для выживания. Уметь продолжать действовать, испытывая всю сопутствующую гамму физиологических ощущений. Преодолевая «тупняк» и «тоннельность».
А ещё в том, чтобы, после завершения «боя», быстро и качественно избавиться от всех этих эффектов, очистив голову от деструктивных программ.
Большинство используют для этого интуитивно понятные алкоголь, никотин, мордобой, песни, огонь и секс. Меньше — наркотики. Ещё меньше — легальную фармакологию. Ещё меньше — молитву и религию. Единицы идут к психологам.
Я? Наверное, меня можно отнести к последней группе. Правда, с некоторыми нюансами: я пошёл к психологам не ПОСЛЕ, а ДО. Точнее, мне не пришлось никуда ходить: у меня был отец. Отец, который давно в теме. Он ведь сам был нейрохирургом — то есть, из «группы риска». И он мне весь этот механизм успел рассказать, объяснить и растолковать до того, как… умер. Не выдержало сердце нагрузки.
Вот только, тогда, когда он был жив, я этих вещей не понимал. Запоминал, конечно, даже поддакивал и что-то там «в лад» отвечал. Мозгами «понимал»… Но вот прочувствовал на себе только тогда, когда судьба-таки закинула… туда, куда бы я никому не пожелал попасть.
Там я прочувствовал каждое слово из того, что когда-то рассказывал и объяснял отец.
Потом, уйдя со службы, я сознательно и осознанно взялся за очищение своего сознания от налипшей диструкции. Стал лопатить психологию, психиатрию, эзотерику, физиологию, боевые искусства и медитативные практики. Информация начала приходить, сначала, как ручеёк, потом, как река, потом, как горный поток, потом, как лавина, которая чуть не погребла остатки моего разума под собой.
Я три года чистил своё сознание. Старательно и упорно. Считаю, что добился неплохих результатов: как минимум, не спился и не сторчался, как многие из тех, кого знал. И не ушёл в криминал. Смог найти себе место в гражданском, мирном обществе. Не угодил ни в психушку, ни за решётку…
Три года прошло… отвык.
Нежить — это нежить. Это не то. Всю эту бродячую мертвечину живыми изначально не воспринимаешь. Там настрой мозгов изначально идёт на «упокоение» и «гармонизацию», на «возвращение к нормальному порядку вещей». Да и кровью-кишками костяки не разлетаются. Как и гули.
Отвык.
С другой стороны: ведь не затянул, не начал колебаться — выстрелил. И Патент предъявить смог, и право своё обосновать. И проверку на «камне» прошёл. И даже до дома Сакуры добрался никого ещё не пристрелив по дороге. Очищаться стал только в относительной безопасности. В целом, на твёрдую «четвёрочку» сработал. Даже чего-то там лицом отыграть сумел. Девочка-то вон поверила.
Не знаю, как наблюдатели, но девочка поверила.
***
Когда, ближе к обеду, вернулась Сакура, я уже боле-менее себя в порядок привёл: отблевался, холодной водой отпился и отлился (из ведра обливался возле колодца), полтора часа комплексы из Кунг-фу прокатал, затем снова отливался холодной водой, пил воду с лимоном и снова блевал, до конца уже вычищая нутро.
Когда Сакура пришла, я был уже чистый, вымытый, в чистой свежей простой одежде, сидел в позе «лотоса» на солнышке, на своём коврике, посреди двора, держа пальцы в «мудрах», глаза полуприкрытыми, а на лице улыбку. Мысли были уже плюс-минус спокойными и «мирными».
***
Глава 9
* * *
— Вот так вот у меня день прошёл, — закончил свой рассказ я. Мы с Сакурой сидели во дворе её дома, по обе стороны от вынесенного по случаю хорошей погоды стола, накрытого скатертью. Девушка обедала приготовленными Ханако блюдами, я пил колодезную воду — в ближайшие день-два придётся подержать пищевую паузу, чтобы голове было проще вернуться в устойчивое нормальное состояние.
— Ты прав, — обдумав какое-то время сказанное, ответила Сакура. — Это действительно была подстава. Но ты вышел из положения достаточно красиво. Не понимаю, к чему такая реакция? Подумаешь, пузо прострелил какому-то недоумку? Ты же вроде бывший военный, контрактник? Должен быть привычен к таким вещам? С чего так размяк?
— Знаешь, — непроизвольно нахмурился я, отвечая на этот вопрос. — Если бы я хотел подобных приключений, то легко смог бы их найти и на Земле. Как ты понимаешь и помнишь, криминальные стрелки-разборки с девяностыми не закончились. И спрос на «быков», а тем более «бригадиров» всегда есть.
— Хм? — приподняла одну бровь она. — И к чему ты это?
— К тому, что после ухода из армии, я серьёзно лечил голову. Я долго и трудно адаптировался обратно к гражданской жизни. Встраивал себя в МИРНОЕ общество. А здесь, все мои усилия начинают сыпаться прахом. Мне это не нравится, — так же хмуро сказал ей я.
— Лечил голову? — удивилась девушка. — Ты серьёзно?
— Более чем, — кивнул я, подтверждая, что она поняла правильно.
— Но как тебя тогда в школу взяли? К детям?
— Ну, тут всё довольно просто — лечился неофициально. Не становясь на учет в диспансер. Да и вообще… с официальными врачами на Земле связываться: проще сразу застрелиться — результат тот же, мучений меньше. Лечить они не умеют.
— И что же, серьёзные проблемы
