Шрифт:
Закладка:
Потом глубоко вдохнул, резко выдохнул и вышел в общий зал.
Немедленного нападения не последовало. Ну, так-то я его и не ожидал. Но вот возможное повторение провокаций — запросто.
Но нет, выйти из здания получилось без каких-либо препятствий и происшествий. Никто ко мне не подходил. А кровавое пятно и извилистую кровавую дорожку, тянущуюся от этого пятна, уже старательно замывали швабрами две уборщицы…
* * *
Дорога до дома Сакуры прошла для меня нервно. Я был взвинчен и насторожен. Если кто-то думает, что выстрелить человеку в живот — легко, то тот сильно ошибается. Само по себе физическое действие: достать оружие, навести на человека и нажать на спусковой крючок — да, просто. С этим и маленький ребёнок справится. Но вот психологически… Переступить в себе самом психологический барьер, запрещающий причинение серьёзного вреда представителю одного с тобой вида — та ещё задачка. Её выполнение возможно только в двух случаях: на пике эмоционального всплеска, на накале (причём, эмоции должны быть совсем не положительными), либо «на автомате». Когда делаешь до того, как начинаешь думать.
У меня был второй вариант — я заставил себя не думать. Просто не думать, что передо мной живой человек. Делать всё, ровно, как на стрельбах, как на тренировке. Полностью сосредоточиться только на самих движениях: достать, проверить заряженность, довернуть барабан, переключить режим, защёлкнуть барабан, навести, и выстрелить. Выстрелить раньше, чем успеют начаться рефлексии и сомнения. Не думая. Практически не целясь. Не медля.
Я смог. Успел. Успел выстрелить до того, как волна мыслей захлестнула и заставила бы дрожать руку. Заставила бы окоченеть палец на спуске.
Вот только то, что я успел выстрелить, не значит, что меня не догнал шквал эмоций уже после выстрела. Догнал! Ещё как догнал!
И адреналин в кровь выплеснулся, и конечности трястись начали. И испарина на лбу выступила. Вот только, я волевым усилием заставил себя продолжать не думать. Полностью отрицать само существование происшедшего. На время забыть. Не думать. Точнее, думать о чем угодно, кроме этого.
Получалось плоховато. Снаружи, я может быть и выглядел уверенно, хотя, всё-таки сомневаюсь в этом, но вот внутри… Взвинчен я был просто до предела.
И это была одна из основных причин, почему я не стал читать свиток прямо в кабинете — я просто не смог бы сосредоточиться на том, что в нём написано. Физически не смог бы. Кто проходил хоть через что-то похожее, хотя бы через бой на боксёрском ринге, уличную драку, несчастный случай на дороге… войну, тот меня поймёт. Кто не проходил, не сталкивался ни с чем подобным, кто не видел льющейся человеческой крови… тот будет надо мной смеяться, крутить у виска пальцем и называть «нервной барышней». Обязательно будет… счастливый человек. Счастлив тот, кому ни с чем таким в своей жизни сталкиваться не приходилось.
Поэтому, саму дорогу до дома Сакуры я помню плохо. Рывками. Дошёл до остановки трамвая. Повезло, что не пришлось его долго ждать — он подъехал практически через минуту, как я подошёл. Зашёл по ступенькам в трамвай. Садиться не стал, хотя свободные места ещё были — боялся, что просто не смогу встать, когда подъеду к нужному месту и пора будет выходить.
Доехал, расплатился. Вышел. Двинулся от остановки к нужному дому. Старался идти спокойно. Не ускоряться. Постоянно ловил себя на желании взяться за рукоятку пистолета. Практически непреодолимом желании. Дёргался от каждого неожиданного шороха. Каждую секунду ждал повторной подставы или простого, тупого нападения.
За мной, естественно, следили. Я буквально всем затылком ощущал взгляды и слежку. Но не приближались. И это хорошо. Как для них, так и для меня. Не уверен, что смог бы справиться с нервозностью и не шмальнуть на нервах. Как бы дальше стал выворачиваться? Помог бы Виконтский Перстень в этом случае? Не знаю.
Но, слава Творцу, дойти до дома Сакуры удалось без лишних приключений и сложностей. И Ханако впустила внутрь без лишних промедлений. Вот только её взгляд… её взгляд, прилипший к моей рубахе…
Войдя и затворив калитку, я остановился и перевёл свой взгляд на то, на что смотрела она. На мелкие пятна крови, уже засохшие на моей белой полотняной рубахе. Пуля-то, так, что влетела в живот Ли Тао, была разрывной. И этот самый живот разворотила так, что кишки наружу полезли. А я стоял всего в полутора шагах от него. Естественно, что меня забрызгало. И так же естественно, что я не заметил этого в тот момент.
Меня забрызгало кровью и дерьмом. От меня пахнет кровью и дерьмом. Это не был «фантомный запах», который преследовал меня всю дорогу до дома Сакуры. Я действительно пах кровью и дерьмом… блядь…
Я схватился за свой рот, всеми силами зажимая его, и побежал в туалет, где меня и вывернуло.
* * *
Глава 8
***
Рвотный рефлекс. Рвота. Сам процесс — это не только процесс физического очищения организма от попавших в него токсинов, но и процесс очищения психики от деструктивных программ. Один из самых мощных и быстрых. Можно сказать — экспресс-метод. Крайне действенная штука.
Военные, ветераны, как раз таки отлично этот метод знают. И практикуют. Кто-то сознательно, кто-то не совсем. Чаще всего, конечно, объединяют и смешивают его с алкоголем. Большим количеством крепкого, пофиг какого качества, алкоголя. Надираются в зюзю, а после долго и обстоятельно «зовут Ихтиандра» из унитаза или же ближайшей канавы.
Невозможно выстрелить в живого человека, не загрузив перед этим в собственную голову деструктивную программу причинения вреда, более того — убийства. Просто невозможно. Ты просто не сможешь нажать на спусковой крючок, если не допустишь, более того, не создашь такой программы внутри самого себя. Ибо «Убивает не пуля — убивает мысль».
Деструктивная программа, особенно такой мощи, не может существовать в голове человека изолированно, автономно от этой самой головы. Она автоматически начинает разрушать всё вокруг себя. Рушить, нарушать психику. Выворачивать восприятие.
В момент выстрела, вроде бы, кажется, что ты эту программу из себя выбрасываешь в того, в кого же и стреляешь. Но это только так кажется.
