class="p1">– Мир, я ужасно боюсь, что Лютик останется хромым, – жаловалась подруга. – Понимаешь, он старый, ему тяжело. Я не брошу его в любом случае, но хотелось, чтобы он выздоровел и мы с ним еще поскакали. Когда конь переходит в галоп, реально кажется, что летишь. Такое прекрасное ощущение!

Похоже, я начинала понимать Иру. А ей доставляло удовольствие слушать мои рассказы о лагере, и она всячески меня подбадривала.

– Вот увидишь, тебе понравится верховая прогулка. Это совсем не то, что ездить кругами по манежу и нудно выполнять всякие упражнения, – говорила подруга.

Полагаю, я слишком ждала от выезда чего-то особенного…

Наконец наша группа выбралась на прогулку. Мне достался черный Герасик – добрый, но немного нервный конь. Всю дорогу я следила за тем, чтобы никто его не напугал, вдобавок старалась держать спину, не проваливаться в стременах, давать коню четкие указания – в общем, делать то, чему нас и учила Настя. И… в результате очнулась у въезда в лагерь.

Прогулка волшебным образом миновала меня.

Сестрицы громко обсуждали потрясающие виды – долину и речку, а я вдруг поняла, что ничего и не заметила. В принципе. Помню только предельную сосредоточенность, от которой сейчас, как после отхода от наркоза, дрожат коленки и слегка трясутся руки.

Но никаких красот, никакого наслаждения прогулкой, о котором столько говорили. Вообще ничего. Это открытие меня поразило. Что со мной не так? Почему я опять хуже всех? Ведь, судя по оживленной болтовне Тины и Тони, они удовольствие как раз получили.

– Мира, ну как? – спросила Настя, и я вздрогнула.

Возникло искушение сделать вид, будто я порядке – просто для того, чтобы не выделяться, не выглядеть дурочкой. Нужно только улыбнуться или кивнуть, сказать что-то вроде: «Все прекрасно! Отличная прогулка… потрясающие виды».

Я же не облажалась по-крупному: не свалилась с коня, справилась с управлением, выполнила задание самым тщательным образом, если рассматривать прогулку как урок. А то, что не получила удовольствия, – мое личное дело и абсолютно не обязательно этим с кем-то делиться.

Я открыла рот, чтобы произнести: «Все прекрасно…»

Однако неожиданно для самой себя сказала:

– Не знаю. Я все пропустила… И реку, и виды. Все.

– Ты относишься к выезду очень ответственно, – заметила Настя и внезапно заговорщицки понизила голос: – А давай устроим индивидуальную прогулку! Поедем сегодня вечером и только вдвоем.

– А так можно?

– Нужно. – Она улыбнулась. – Я договорюсь с вожатым, не волнуйся. Приходи после ужина, в восемь, к конюшне. И кофту возьми, будет прохладно.

– Ладно, – отозвалась я.

Ноги до сих пор были слегка деревянными, а меня беспокоила мысль, что и вечером ничего не получится. Настя возится со мной, а может, зря? Что если это бесполезно для нас обеих?.. Наверное, у меня напрочь отсутствуют всякие способности…

Вечером, за полчаса до назначенного времени, я была готова. На футболку накинула легкую белую кофточку на молнии, надела черные бриджи, сапоги на каблуке и перчатки с раструбами – краги, волосы заплела в тугую косу, чтобы не мешали. Если посмотреть в зеркало – вполне обычная всадница. Конечно, не такая эффектная, как Вита, но костюм для занятий верховой ездой многим идет. Он стильный и нравится мне гораздо больше, чем платья. Я и в обыденной жизни предпочитаю штаны – джинсы или спортивки, хотя мама изо всех сил старается привить мне любовь к юбкам. Глядя на свое отражение, захотелось сделать селфи и выложить его, но пока я держусь: глупо хвастаться, ведь, собственно говоря, и нечем.

Я даже не написала в соцсетях, что еду в конно-спортивный лагерь – именно для того, чтобы одноклассники меня не спалили. А то начнут задавать неудобные вопросы, на которые и ответить нечего.

Справившись с искушением, я спрятала мобильный в тумбочку и отправилась к конюшне.

Дневной зной и вправду спал, набежали легкие облака, а небо стало ярко-синим, насыщенным и лишилось бледно-голубого, выцветшего оттенка, который бывает при солнцепеке. Сделалось гораздо свежее, и я мысленно поблагодарила Настю за совет насчет кофты.

Самое изматывающее – это ожидание. Я послонялась у конюшни, села на лавочку, но не могла оставаться в неподвижности. Волнение, как кислота, разъедало изнутри, даже вспотели ладони. Осознав свое состояние, я поняла, что пора брать себя в руки. Если буду волноваться, ничего хорошего точно не получится – тревога предсказуемо передастся лошади, и прогулка опять сорвется. А главное, будет стыдно перед Настей, которая сохраняет веру в меня.

Если бы можно было расслабляться по первому желанию! Я вспомнила, что мне советовали глубоко и медленно дышать, считая каждый выдох, поэтому встала и приступила к дыхательным упражнениям. Несколько раз сбивалась, но досчитала до ста двадцати шести и увидела Настю. Она несла шлем для меня – их в лагере выдавали всем, у кого не имелось своей экипировки, перед началом занятий.

– Поедешь на Шуше? – предложила Настя, и я очень обрадовалась. Скучала по доброй и смирной лошади.

Шуша при виде нас качнула головой, словно здоровалась, и мне показалось, что она мне рада. Может, я придумываю или сочиняю, но хотелось бы, чтобы все так и было.

На сей раз Настя разрешила мне помочь ей седлать лошадь. Было приятно водить скребком по гладкой, чуть поблескивающей в свете лампы шкуре. Шуше внимание нравилось, она чмокнула губами и покосилась на меня удивительно умным темно-карим глазом, в котором отражались и лампа, и деревянные перила, и я сама. Сразу же захотелось нарисовать это – помню, какое удовольствие получала, изображая стеклянные и металлические предметы, которые заполнялись отражением окружающего пространства, – а глаз у Шуши живой, выразительный…

Пришлось одернуть себя: я ведь здесь совсем не для того, чтобы рисовать…

– Хорошо, теперь можно седлать, – сказала Настя. – Вначале кладем вальтрап[10], а затем потник[11]. Положи немного выше, чем нужно, осторожно потяни назад – тогда ткань хорошо ляжет на волоски на шкуре и не будет их дергать.

Никогда бы не догадалась о подобных хитростях.

Под внимательным надзором Насти я сделала именно так, как нужно.

Мы вместе положили седло.

– Важно, чтобы оно подходило лошади и не натирало, – объясняла Настя.

Мне было страшно застегивать подпругу – ремень седла, но я, как и учила тренер, не спешила, а Шуша терпеливо выносила неумелые манипуляции и, только когда я закончила и проверила, чтобы все было симметрично и ничего не перекрутилось, шумно и с облегчением вздохнула мне в плечо. Меня обдало горячим дыханием и запахом сена, чем-то обволакивающе-теплым и неожиданно приятным – до того, что на глаза едва не навернулись слезы.

– Пошагай