— Что ты делала с Игнатом на дереве? Где были его руки? Он тебе нравится?!

— А…?

Наконец до нее дошло. Это что… ревность?!

— Я не слышу твоих извинений! — прошипел он, вновь припадая к ее губам.

Ее опять захлестнула волна невероятных ощущений, руки, губы… Как вынырнуть из этого омута? Где ее хваленная трезвая голова…

И опять он отстранился, прожигая ее взглядом. Не сразу, когда смогла говорить, сами собой прошелестели слова:

— Глеб… извини…

— Извинения приняты.

Прижался лбом к ее лбу, прошептал:

— Ты… Я держался, старался избежать этого, но…

Покачал головой, яростно что-то отрицая. Словно боролся с собой.

— Ты еще можешь уйти. А можешь остаться. Решай. Но знай, обратного пути не будет.

Его хищные глаза вглядывались в нее, ловили внутренний отклик.

Остаться было страшно, но уйти и лишиться этого — нет. Ни за что!

Торжество в его взоре и непонятная тоска.

— Обратного пути не будет. Ты моя теперь. Моя, слышишь?!

Смогла только кивнуть в ответ, пока он быстро, чуть ли не бегом, нес ее на руках в дом, куда-то по дому, наверное, в спальню.

Киселем текли мысли. Как так, за два дня, да сразу в постель… Глупо, неприлично… Но противиться притяжению не было ни сил, ни желания.

Желания…

Желания захлестывали томительной сладкой волной. Заставляя кровь бурлить, словно молодое вино. Его гулко стучащее сердце казалось лучшей в мире музыкой.

Обратного пути не будет, сказал он?

Обратного пути не надо.

* * *

Как-то нереально. Невесомо, волшебно, немного страшно.

Даше все казалось нереальным, будто не с ней это происходит. В большом двухэтажном доме, куда принес ее Глеб, тихо и темно. Опустил на пол у дверей большой полупустой комнаты. Точнее, практически пустой, потому что там были всего только широкая кровать с одной металлической спинкой в изголовье и большая плазменная панель на противоположной стене. Все. Никаких занавесок на окнах. Только толстые светонепроницаемые шторы.

Поставив Дашу на пол перед собой, он ненадолго затих, прикрыв глаза и прижимая ее к себе.

— Глеб… — прошептала она. — Я ничего не знаю о тебе, я даже не знаю, как тебя зовут…

— Молчи, — негромко проговорил, не открывая глаз. — Ты все узнаешь, когда придет время. А сейчас просто помолчи.

— Да…

Подчиниться ему казалось так естественно, потому что его ладони снова касались ее, принося то ощущение беспомощности с защищенностью пополам. Он гладил ее лицо и тело, словно лепил. И так блаженно было чувствовать себя мягкой глиной в этих знающих, уверенных руках.

Несколько шагов еще, они очутились в центре комнаты.

— Закрой глаза.

Ровный голос звучал теперь чуть хрипло. Заставляя ее вздрагивать, покрываясь гусиной кожей от томления. Даша послушно закрыла глаза.

А он обошел ее кругом, коснулся снова, вызывая тихий вздох.

Так странно, раньше ведь всегда контролировала себя, свою реакцию на любого из парней. Да и не вызывал в ней никто подобной реакции, когда от одного касания или звука голоса улетает сознание. Сейчас даже взгляд его вызывал у нее в груди холодок предвкушения неизведанного блаженства.

Снова прикосновение. Осторожно снимает с нее одежду.

— Хочу увидеть тебя, — шепот.

Дрожь.

Смутное ощущение, что надо что-то сделать, необходимо… Но ладони поглаживают ее руки, скользят, лепят… Вспомнила.

— Глеб… мне надо помыться, я грязная, вся дымом провоняла.

— Тшшшш… Помоешься, когда я скажу. Поняла? Скажи да.

И снова касания, сильные, нежные руки снимают остатки одежды.

— Да…

— Молодец.

Опять мысль не дает покоя.

— Брут…

— С ним Марта, — в его голосе дрожь нетерпения.

Голод.

Легкий поцелуй в живот уносит разум куда-то. Вздох. Губы спускаются ниже, руки… Что он творит с ней? Что она творит…

Не сегодня она будет об этом думать. Не сейчас, когда стальные объятия обволакивают расплавленным кольцом, а сам он держит ее на грани, будто несет на крыльях.

Будто орел, сжимающий в когтях свою добычу, и добыча стонет, растворяясь в блаженстве. О, если бы хищник ощущал хотя бы половину того, что жертва…

Но он ощущал все еще сильнее.

глава 5

Ребята успели доехать почти до самой трассы, когда Вадим обнаружил, что забыл у Глеба сумку с вещами. Развернул машину, собираясь вернуться, Но Игнат, сидевший рядом на пассажирском сидении, тут же отреагировал:

— Ты чего? Куда собрался?

— Да сумку забыл, черт…

— Не вздумай. Назад мы не поедем.

— Это почему же?

Игнат откинулся на спинку сидения, закатывая глаза. Потом развернулся к другу всем корпусом и проговорил:

— Давно видел шефа таким?

— Ну… допустим, — прищурился Вадим.

— А теперь делай выводы, — проговорил Игнат и отвернулся к окну.

— Ха, так ты поэтому весь вечер подбивал клинья под девчонку? — хохотнул тот.

Игнат ответил не сразу, какое-то время молчал, наморщив лоб.

— Нет, не поэтому. Вернее, не только поэтому, — и замолчал снова.

— Сказал «а», говори «б».

— А чего говорить, девочка мне понравилась. Свеженькая, чистая. Эта ее неуемная радость жизни, предчувствие праздника в глазах… — он умолк на секунду, словно ушел во внутренне созерцание, потом добавил. — И внутренняя правда. Знаешь, она ведь с таким стержнем в душе… Но такая… Может быть с ним рядом.

Игнат вздохнул.

— Так ты, стало быть, шефу подыграл?

— Некоторым образом, — дернул щекой парень. — Ты же видел, как он на нее реагирует?

— Видел, — кивнул Вадим.

— Ну и вот. Да, если хочешь, я его немного подтолкнул. Если подтолкнул. А так-то… Если мне это просто показалось, — Игнат провел ладонью по лицу и вымученно улыбнулся. — Значит, мне повезет, и девушкой займусь я.

Потом добавил:

— А тебя чтобы рядом с ней не видел!

Вадим искренне расхохотался, поднимая руки:

— Да ладно, она, конечно, симпатичная, но раз уж такие дела, то я отхожу в сторону!

— Давай брат, разворачивай. Сегодня мы к Глебу Виталичу точно не поедем. И завтра тоже. А потом видно будет.

— Знаешь, ты наверное прав, — проговорил Вадим, когда они уже отъехали в сторону трассы. — Алка тоже ее сразу просекла.

— Алке пора перестать считать Глеба своей собственностью. Тем более что он ей повода не давал.

— А, — махнул рукой Игнат. — Разве ей нужен повод?

— Иногда я Надьке сочувствую, — хохотнул Вадим.

— Может, сам ею займешься?

— Нет уж, увольте, — открестился мужик. — Мне пора подумать о чем-то настоящем.

— Ты прав, брат, — сказал Игнат, внезапно приуныв.

Вадим скользнул взглядом по фигуре друга, глядевшего куда-то вбок, протянул:

— Что, зацепила она тебя?

Тот не ответил, провел пальцами по торпеде, поправил пятерней волосы.

Зацепила, понял друг.

* * *

Девушка спала, раскинувшись в его