– На пригорке, который будет прямо напротив нас, когда мы выйдем из оврага, – докладывает Щеголь, – стоит не очень большой отряд, который караулит выход из оврага, из которого мы выйдем. От нас до этих птиц без перьев шагов семьсот-восемьсот, но по ровному месту, по которому подобраться тихо не выйдет, потому что…

– Я услышал, – мелкий отряд – ерунда, он не остановит и даже не задержит. Пошлют сообщить своим, ну так мы, когда пойдем вперед, всем о себе доложим сами. – Как там дальше?

– Там очень серьезно бьются. Сине-зеленых проходимцев, на которых нападают наши всадники, стало больше. Мы были слишком далеко, чтобы посчитать тех, кто подошел, но они занимают больше места, чем раньше, сильно давят и продвигаются вперед, на что смотреть воителям издали недостойно.

Всё, как и ожидалось: Савиньяк не ушел, «павлины» подошли. Ошибки не было, а если была, то не твоя.

– Мой приказ, – сосчитать по бергерской традиции до четырех, поднять взгляд на знамя Горной марки и тут же перевести на застывших рядом «капитанов». – Выходим в поле колонной, все четыре дружины одна за другой, и вперед «волчьей рысью». Ульрих с «Корабликом» – в первом ряду, я – у своего флага, со мной Отто. По моему сигналу разворачиваемся в «стену» и втаптываем этих… пернатых, которых никто в Талиг не звал, в землю вместе с их пиками. Сперва все, как обычно, дальше – посмотрим, но главное помочь нашей коннице.

Согласно наклоненные головы и молчание. Малыш Кнуд, самый молодой и безбашенный из четверки «капитанов», покачивает в лапищах свой «скальник», словно прикидывая – кому первому и куда он загонит с размаха тяжелое лезвие. Остальные просто играют желваками на скулах. То, что «дурных птиц» заметно больше, никого не волнует, на физиономиях лишь предвкушение доброй кровавой драки. Себя Рейнхард видеть не мог, но подозревал, что от своих «лосей» он отличается не слишком.

2

– Вперед! – и три высоко поднятых привычными ручищами знамени – «Победитель дракона», бергерский «Кораблик» и личный штандарт фок Варзов с хищной косаткой – выплывают из гостеприимного оврага. Четверть дела сделана, самая долгая и при этом самая легкая.

С примеченного разведкой пригорка заполошно голосит сигнальный горн, еще и гонца, небось, к начальству погнали, но это все в стороне, броску не помешает.

«И раз, и раз, и раз…»

Железная гусеница с острой щетиной, шустро шевеля сотнями ножек, стремительно пересекает сухое ровное поле. Ей никто не мешает – кто увидел, слишком слаб или в стороне, а кто способен быстро выдвинуться навстречу – просто не замечает, увязнув в серии жестких кавалерийских стычек с закусившим удила Савиньяком. А гусеница времени не теряет, старается, ползет изо всех сил, споро ползет и при этом тихо. Ни рева боевых рогов, ни древних кличей. В бой пойдем открыто и честно, как положено, но сперва подберемся поближе.

Что бы ни затевал Манрик, сейчас важней выручить конницу, а с маршалом и его замыслами позже разберемся. На пару с Савиньяком. Бывают же такие, позавчера первый раз вживую увидел, а кажется, всю жизнь знаешь… Но даже влети в такую заваруху какой-нибудь надутый болван, это бы ничего не изменило. Своих не бросают, иначе кем ты сам будешь?

«И раз, и раз, и раз…»

Всё. Увидели. Имперская пехота, перекрывавшая талигойцам пути отхода, соизволила глянуть себе за спину и засуетилась. Ну что, развернутся к новому противнику целиком или решат, что смогут и атаку пехоты отразить, и кавалерии не дать из кольца вырваться?

Топот сотен ног, хруст сухих стеблей, но железо почти не гремит – у опытного бойца все подогнано и подтянуто как надо. В небе не облачка, ясно, ветрено, сухо, для хорошей рукопашной лучше не придумаешь.

«И раз, и раз, и раз…»

Теперь имперские командиры могут разглядеть и знамена приближающегося отряда, и самих бойцов. Они не увидят одинаковых плащей, одежды гербовых талигойских цветов, но и пестрота рыцарского прошлого в глаза тоже не ударит. Строй весь какой-то серо-стальной с черно-коричневым обрамлением. Доспехи разные, оружие – тоже: то ли банда какая-то наемная, то ли ополчение из глухой талигойской провинции. Вот только пусть и неполных, но доспехов, настоящих, давно отринутых пехотой просвещенных краев, в этой «банде» чересчур много…

Ага, разделяются, хвосты павлиньи, разделяются! Видать, рассмотрели непонятную пехоту в зрительные трубы, прикинули её численность и решили: с этими справимся и половиной наших сил. Это вы зря, только откуда вам знать, кто на вас выскочил? На юге с такими врагами имперцам дела иметь еще не доводилось.

А что стрелки`? Может, оставите против конницы, ведь она более опасна? Если что, люди у вас достаточно вышколены, чтобы быстро перестроиться, а этот самый Каракис вроде бы хочет не дать врагам уйти. Ну так не давайте! Неважно, что эти дурные талигойцы не помышляют о бегстве, а упорно атакуют. Может ведь и в их головы прийти здравая мысль – отступить, спасая свои жизни.

«И раз, и раз, и раз…»

Так, вот теперь, кажется, пора.

– Отто, давай!

Бегущий рядом с командиром сигнальщик срывает с пояса рог и останавливается. Тягучий, пронзительный и чуть гнусавый звук плывет над рядами бодро рысящих бергеров. Бойцы Ульриха чуть придерживают шаг, колонна на ходу, не смешиваясь и не разрывая строя, начинает перестраиваться в линию баталий. Пусть не идеально выверенно и одновременно, но и так сойдет. До «сине-зеленых» еще шагов двести, но бергеры уже выстроились «стеной». Пусть она и короче линии гайифских пикинеров, не для поединков один на один явились, так что весело будет. Особенно тем, кто непривычен.

3

В деле своего генерала Дени еще не видел, но репутация Савиньяка не слишком обнадеживала. В том смысле, что на одном месте он не сидел, и пока адъютант по указке однокорытника гнал к «вот этим вот двум деревьям», запросто мог куда-то умчаться. Колиньяр почти приготовился к продолжению погони, но ему повезло. Охранявшие начальство «маковые», то есть кирасиры из Старой Эпинэ, никуда не делись: так и стояли, приводя себя в порядок после боя. Генеральского адъютанта они признали даже на чужой лошади и без лишних слов расступились, пропуская к пригорку, на склоне которого в отдельную кучу сбилось десятка два разномастных всадников. Кто-то в алом на буланом коне рванул навстречу Дени. По жесту, удержавшему свиту на месте, теньент узнал Савиньяка, похоже, тот решил выслушать новости без свидетелей.

Красно-гнедой Фульгат, вечно задиравший беднягу Факела, куда-то делся, под генералом был незнакомый полумориск, а сам Савиньяк выглядел, мягко говоря, не целее парней из собственной