[2] В 1930 году завод начал работу, приступив к изготовлению 150-литровой драги. В том же году заводу было присвоено имя В. В. Куйбышева.

В 1941 году с началом Великой Отечественной войны ИЗТМ перешёл на выпуск военной продукции.

Глава 7

— Что я натворил? — спросил я у подвыпившего дежурного новой смены (старую я бы узнал).

Я спрашивал через решетку, оглядывая себя. Владелец успел переодеть тело в спортивный костюм, но шинель не сменил. В карманах, как обычно не было ни гроша. Вот ведь, ночной гуляка.

— Чё, чё? Подрался. Вон в соседней камере пострадавшие сидят, четверо. Протрезвели уже небось. Если заявят — загремишь по статье, солдатик.

Горло пересохло от (уже привычного) похмелья. Так вскоре и я стану алкашом. Вот же не повезло с новым телом! Мало того, что старый хозяин не выселился, так еще и беспределит по ночам.

Через пару часов помятый мент устроил мне встречу с помятыми пострадавшими. Помятый я, прохрипел:

— Чё вы, пацаны, офигели чё ли? Ну подрались по-пьяне, ну отхватили вы от дембеля… Это еще неизвестно, кто на кого заяву должён подавать! Вас вон — четверо было. А у меня после контузии совсем памяти нет, крышу сносит. Вот так на суде и скажу, если чё!

Гневная речь со стилистикой этого времени произвела впечатление. Из ментовки вышли почти приятелями. Я даже получил приглашение «на пиво», но отказался. Вчера кто-то из гостей соседки, узнав о моей «контузии» посоветовал обратиться в дом напротив — с психиатру профессору Сумбаеву[1]. Этот профессор, по его словам, был настоящий волшебник.

Якобы он давал простому человеку выпить воды, внушая при этом, что это водка. Никаких дополнительных внушений ему не делалось. И после выпивания стакана воды поведение человека резко менялось. И начинало походить на поведение сильно пьяного человека. Более того! Даже физиологические показатели, внутренней среды, менялись — как при действительном принятии алкоголя. То есть в этом состоянии, когда человек полностью доверяет гипнотизеру, под влиянием его слов в организме изменялся обмен веществ, нервная регуляция и гормональный баланс.

По прошлой жизни я не был гипнотабельным, пробовал. Но в этой при другом теле, да и при двойном сознании… Стоит попробовать. Сегодня еще был праздник, хоть и суббота, а завтра — воскресенье. У школьников каникулы, а насчет рабочих пока не знаю. Вряд ли в СССР им позволяли гулять десять дней.? Я даже не помню ввели ли уже пятидневку, или только воскресенье выходным является. Впрочем, у меня в хате на стене висел календарь…

Я переоделся, убедился в наличие двух выходных (по старому календарю), начистил сапоги, а на ноги натянул шерстяные носки. Все-таки в кирзачах ноги мерзнут, надо срочно покупать валенки. И прикрепив к гимнастерки награды, отправился наглеть к профессору. Он, как подсказали пацаны во дворе, жил в третьем подъезде на четвертом этаже.

Позвонил, подождал, позвонил. Открыл пожилой мужик в очках и в теплом халате. Из под которого выглядывали босые ноги в плюшевых тапочках и кальсонах.

— Чем могу служить?

— Простите, срочное дело. Могу пройти?

— Ну пройдите… Я еще спал, сегодня же выходной. Что-то в клинике?

Передняя буквой «т» оказалась внушительная. Как в барских домах, коих возникло после перестройки во множестве. Надо думать, левое крыло вело на кухню, а прямое — в залу, где виднелся не до конца убранный стол под скатертью.

— Пройдемте в кабинет, пожалуйста.

Кабинет был направо от коридора. Он являл пару глубоких кожаных кресла, массивный письменный стол на львиных лапах и множество шкафов с книгами под стеклом. Профессор сел в одно из кресел и протянул руку на второе:

— Прошу. Что у вас за дело?

Я расстегнул шинель и снял ее, накинув на спинку кресла. Потом сел, не облокачиваясь.

— Видите ли, профессор, — принужденно улыбнувшись сказал я, вспомнив булгаковского Берлиоза, — я недавно демобилизовался и у меня после ранения раздвоение сознание. Стоит мне заснуть, как второе сознание совершает с телом всякие пакости. Пьянствует, бродит где попало, дерется. Я бы не пришел к вам в праздники и в ваш выходной, но меня уже два раза забирали в милицию. А я все же Герой Советского Союза, как-то неловко, если второе сознание совершит нечто уголовное. И нет, это не лунатизм — я твердо уверен. Я писал этому сознанию записку и посмотрите чем оно ответило…

Я протянул записку, на которой моим почерком печатными буквами было написано:

«Давай дружить и как-то координировать наши действия!»,

а в ответ нарисован член с яйцами.

Профессор внимательно рассмотрел записку и спросил:

— А что вы делает, дабы как-то блокировать этого грубияна?

— Снотворное принимаю. Ну, какое смог достать без рецепта. Димедрол, пипольфен. В результате целый день хожу вялый.

— И помогает?

— Относительно…

— У вас, я вижу, грамотная речь. Учились?

— Детдомовец. Самоучка.

— Ну давайте тогда завтречка подходите ко мне в клинику. Там на набережной факультетские клиники от Мединститута, найдете?

— Найду, конечно.

— До завтра потерпите или вас сегодня госпитализировать?

— Потерплю.

— Тогда до завтрева, голубчик. А я с вашего разрешения еще вздремну.

Спускаясь по лестнице заметил еще одного — позднего дембеля в полупальто с шалевым воротником поверх формы. «Позднего» потому, что новый призыв обычно в сентябре и на дембель выходят в октябре-ноябре. Мне вот удосужилось в конце декабря по неизвестной причине, а вот этому из семьи богатеев (судя по дому, который в народе и зовут Дворянским гнездом, что-то помешало.

— Привет, земляк. Что так поздно дембельнулся?

— Прямо с губы.

— Повезло. Кто ж тебя так невзлюбил?

— Особисты, суки дранные!

— Понятно. Выпить хочешь?

— Не особенно. Если бы