Ее челюсть упала вниз.

— Откуда ты знаешь? Ты же был в отключке!

Боже! Эти глаза! Дикие, возмущенные! Хочу каждую ночь делать так, чтобы они прикрывались от удовольствия.

— Детка, ты так стонала, что мертвый бы ожил!

Не сводя глаз с ее розовеющих щечек, я слегка нагнулся, чтобы вернуть нашу близость, но услышал треск веток.

— Охренеть, у вас тут весело!

Сквозь заросли, в приподнятом настроении, к нам пробирался Шанго.

— Да сколько ж вас тут! — воскликнула девчонка, протягивая руки в рукава моей куртки.

Шанго вопрошающе взглянул на меня, потом на девушку, и сразу же был послан подальше одним взглядом.

Я выставил руку, останавливая его. Ни к чему напрягать девушку.

— Это Шанго, мой друг. Я, кстати, Дор, — она застегивала молнию и, кажется, даже не слушала меня.

— То есть вы… — Шан пальцами изобразил акт соития, — и даже имени друг друга не спросили? Обожаю такие истории! Можно подробности?

— Ты идиот? — наконец, отреагировала она.

— Я любопытный!

Шан, как ни в чем не бывало, расселся у костра, расстегнул ворот куртки, и полез в карман.

— Шоколад. Хочешь? — он протянул ей батончик и улыбнулся своей чертовски обаятельной улыбкой, от которой таяли все женщины.

Я почувствовал укол ревности, но видя, что девушка сделала шаг в нашу сторону, стало легче. Может, хоть он сможет расслабить ее.

— Хочу! — она горделиво задрала нос кверху, и взяла из его рук шоколад с таким видом, будто делает одолжение, — и куртку твою…тоже хочу.

Шан, как под гипнозом, выпрыгнул из куртки и протянул ей. Кажется, не один я свихнулся.

Девушка подмигнула завороженному сердцееду, улыбнулась и небрежно бросила его униформу на землю. Ступила на нее босыми ступнями, и, скрестив их, медленно опустилась.

Моя куртка натянулась на коленях, открывая взору то, что обычные люди не видят, но, во-первых, я знал, что под моей курткой ничего нет, а во-вторых, я не просто знал, я видел. Видел в темноте треугольник коротких волосков и розовые складочки, чуть расходящиеся в стороны, открывающие вид на самое сокровенное.

— Эсми, — представилась она и откусила кусочек.

Эсми. Боги! Эсми! Запомни! Ее зовут Эсми!

Ее глаза прикрылись, и она тихо застонала, рассасывая сладость. Слегка причмокнув, она облизнула губу, медленно поднесла оставшуюся половинку к носу и улыбнулась, вдыхая чудесный запах. Шумно сглотнув, она положила оставшуюся половину в рот, и туда же отправился средний палец со следом подтаявшего шоколада.

Только заметив, что ее глаза смешливо смотрят на нас, я понял, что сижу, застывши, с открытым ртом, так же, как и Шан. Хорошо, что мы сняли только куртки. Потому что сидеть с эрегированными членами наперевес было бы слишком.

— Безумно вкусно! — протянула она, — есть еще?

Шан отмер и прокашлялся. Да, он видел то же, что и я.

— Боже! Детка, для тебя сколько угодно! Ты только ешь!

Он поторопился достать из набедренного кармана второй батончик. Не знал, что он таскает с собой сладости. Наверняка, это один из способов завлекать девчонок.

— Спасибо, Жан?

— Шанго. Можно просто Шан… — залепетал мой друг, и мне захотелось дать ему подзатыльник.

В то время, как я спасаю ее от всяких тварей, пытаюсь втесаться в доверие, не делая резких движений, он врывается из леса, угощает ее шоколадом, за что получает милую улыбку. Где справедливость?

Не ной, бро! Забыл, кто вчера получил самое сладкое? Кстати, жду подробностей!

Я уставился на атмоса, не ожидая, что именно сейчас он заговорит в моей голове.

Просто ты очень громко думаешь, Дор. Расслабься.

13. Откуда ты такая?

— Откуда ты такая, Эсми? — Шан чуть ли не стелился перед ней. Не узнаю друга. Обычно, женщины добиваются его внимания, а тут…

Вытри слюни, придурок!

Я послал свою мысль, на что тут же получил ответ.

На себя посмотри! Ты ее сожрешь сейчас!

— С юга России, — улыбнулась Эсми.

Надо бы запастись сладким, это хорошо влияет на ее настроение.

— Земля? — уточнил Шан, который пока был не в курсе ее приключений.

Эсми посмотрела на него как на идиота.

— Конечно Земля, что же еще? Или ты не знаешь, куда прилетел?

Дор, я чего-то не знаю?

Я почувствовал, что Шанго сожалеет. Его, казалось бы, безобидный вопрос сейчас может поднять ненужную тему.

— Эсми была в числе первых космических туристов. Верно? — я посмотрел на девушку, ища подтверждения своим догадкам, и она кивнула.

— Их лайнер попал под обстрел. Помнишь?

Шан переменился в лице. Конечно он помнил. Это событие долго обсуждалось на всевозможных советах и в СМИ.

— Откуда ты знаешь?

Эсми прекратила ворошить костер тонкой веткой и напряженно уставилась на меня. Что такого? Я же не в душу ее влез, всего лишь исследовал вещи, стоящие в хижине.

— В твоей хижине стоит кресло. На нем гравировка…

Она понимающе кивнула и посмотрела сквозь огонь.

— Я была пристегнута ремнями к этому креслу, когда это произошло. Ничего толком не помню. Все завертелось, было трудно дышать, кажется, я упала в море, а после…меня выбросило на берег.

Она говорила ледяным равнодушным голосом, но это не мешало мне прочувствовать ее боль.

— Мама проектировала этот лайнер. Она назвала его в честь моря, рядом с которым мы жили. Меотида. Так раньше называли Азовское море. В те времена там жили племена скифов. И амазонки!

— Выходит, ты не феминистка, а амазонка! — мне хотелось разрядить атмосферу, но Эсми никак не отреагировала.

— Я не силен в истории Землян, но кажется, это примерно одно и то же. Мужиков не жалуют ни одни, ни вторые. Это все гены?

Шанго был мастером заболтать женщин, но сейчас явно не справлялся. На него не реагировали так же, как и на меня.

— Это все жизненные обстоятельства. А мое проживание на территории древних поселений амазонок всего лишь красивая история!

Флер легенд о древних мирах быстро улетучился. Кажется, ее жизнь потрепала еще до атаки хоров.

— Кстати, где мы сейчас?

Эсми с надеждой заглянула мне в глаза, а я не мог подобрать слов, чтобы сообщить ей.

— Наверное, где-то в районе экватора? Доминикана? Или Филиппины? Почему вы молчите?

— Эсми, — начал я и тут же замолчал. Как же трудно говорить такое! — Земли, такой какой ты ее помнишь больше нет.

— Хоры? — ее губы дрожали, но она сдерживала слезы.

— Да. Они уничтожили все. Остались группы людей, но они практически не коммуницируют. Живут, обособленно, вернее выживают.

— Так где мы? Здесь, кажется, все осталось нетронутым? Может быть, и города какие-то уцелели?

— Мы не на Земле.