Шрифт:
Закладка:
— Мистер Кариакис?
Леон напрягся. Он не был мистером Кариакисом, когда она стонала от удовольствия под ним. Но он отбросил эти мысли в сторону, разглядев, как плохо она выглядит.
— Что ты здесь делаешь? — Она посмотрела мимо него, как будто ожидая увидеть кого‑то еще. — Что‑то случилось?
— Что с тобой произошло? — ответил он вопросом на вопрос.
Он был счастлив, что видел ее перед собой, но он также был поражен, насколько хрупкой она выглядела… Ее глаза казались огромными на бледном лице, и она просто утопала в старом шерстяном свитере.
— Тебе нужно, чтобы я вернулась на работу? — Она выглядела такой виноватой и взволнованной, что ему стало стыдно.
— Конечно нет, — коротко сказал он. — Ты же явно больна.
Ее глаза расширились.
— А ты думал, что я притворяюсь?
Он глубоко вздохнул.
— Этти, — буркнул он. — Разреши мне войти.
Она не хотела, чтобы он заходил. Это было написано на ее красивом, выразительном лице. Но она сделала шаг в сторону. Атмосфера стала еще более напряженной, когда она закрыла за ним дверь. Он почувствовал комок в горле, и ему пришлось отвернуться от нее.
Этти жила в маленькой мрачной квартире. В ней не было телевизора, только книги и старый ноутбук на обеденном столе. Он заметил чехол от музыкального инструмента на книжной полке рядом с кучей нот. Диван выглядел старым и продавленным. Но она попыталась украсить свою квартиру с помощью покрывала, подушек и трех маленьких горшков с растениями на узком подоконнике. Ее вещи были безупречно чистыми и аккуратными. В отличие от стен, пола и потолка.
Он видел записи и инструкции, которые она разработала для службы консьержей. Все было аккуратно расписано: процессы и информация. Само совершенство. Неудивительно, что каждый жилец спрашивал, где она была последние несколько дней.
— Ты заметил мое отсутствие? — хрипло спросила она.
Он заметил ее отсутствие, когда проснулся тем утром и обнаружил, что ее нет. С тех пор он постоянно ощущал ее отсутствие.
— Я беспокоился, так как подумал, что ты смутилась из‑за того, что произошло между нами. Я не хотел, чтобы это повлияло на твое желание остаться работать в Кавендиш‑Хаус.
Она подняла подбородок.
— Я не стыжусь того, что произошло. И я не буду тосковать по тебе, если ты об этом думал.
— Значит, ты не планируешь покидать Кавендиш?
Этти нахмурилась.
— Ты подумал, что я хожу на собеседования или что‑то подобное? — Она покачала головой. — Конечно нет. Я люблю свою работу.
Леон успокоился. Он должен был запомнить ее основные черты характеры — верность и страсть. Напряжение между ними возрастало. Ему потребовалось приложить усилия, чтобы не сделать два шага вперед и не схватить ее на руки.
— Как ты узнал, где я живу? — спросила она, обхватив себя руками в застенчивом жесте.
— Я посмотрел список персонала, который ты составила.
Она побледнела еще больше. Сердце Леона сжалось от странного чувства нежности и жалости. Он захотел схватить ее и отвезти обратно в свою квартиру, но…
Леон сжал зубы. Так нельзя…
Этти до сих пор была не в силах поверить, что Леон Кариакис стоит посреди ее крошечной квартиры. Это было унизительно. Хуже того, это было… волнительно, страшно, недопустимо! Она задалась вопросом, не начались ли у нее галлюцинации, когда она отворила дверь. Зачем он пришел?
— Приятно, что ты побеспокоился обо мне. У меня просто сильная простуда, — сбивчиво пояснила она. — Думаю, сейчас самое худшее позади, но мне нужно время на восстановление.
— Ты уверена, что тебе не стоит сходить к врачу? — нахмурился он.
— Нет, не нужно. Мне просто надо немного поспать.
— Этти, — тихо сказал он.
Она застыла. Услышала ли она то, что ей так отчаянно хотелось услышать в его голосе? Было ли в нем что‑то большее, чем беспокойство? Было ли это вожделение?
Из‑за небольшого размера ее квартиры он находился к ней опасно близко. Ей было бы так легко протянуть к нему руку и поцеловать его.
Но если бы Этти это сделала, она бы потеряла контроль над собой. Она не была готова справиться с любовью к такому человеку, как Леон. Этти мгновенно станет зависимой от него. Она не могла позволить себе быть такой, как ее мать, которая всегда влюблялась не в тех парней. Парней, которые никогда не отвечали на ее чувства взаимностью. Леон Кариакис не хотел любви, он предпочитал преодолевать трудности.
Если только…
Этти составила в своей голове список за и против. Она отдавала себе отчет в том, что несет ответственность не только за свою жизнь…
— Мне нужна моя работа. — Она говорила больше для себя, чем для него. — Извини, что побеспокоила тебя. Тебе не нужно было проделывать весь путь сюда.
Она говорила не то, что думала. Этти хотела, чтобы он пришел сюда, потому что нуждалась в нем.
— Не беда, — ответил он сухо. Он снова стал отдаляться. — И тебе не нужно беспокоиться. Я не собираюсь просить ничего… непристойного.
Леон не собирался ничего просить? Отлично. Теперь Этти была еще более взволнована мыслью о том, что в этом визите был какой‑то личный интерес. Он ценил ее больше как консьержку, чем как любовницу.
Леон направился к двери и остановился перед ней.
— Я внесу некоторые изменения в управление Кавендиш‑Хаус. Мы можем обсудить их, когда ты снова выйдешь на работу.
Этти кивнула, не в силах говорить, так как спазм сжал ее горло.
— Но ты не должна возвращаться до тех пор, пока полностью не поправишься, — добавил он уже в дверях. — Это может подождать до тех пор.
Но это не могло ждать.
Поскольку Этти пропустила свою смену в магазине канцелярских товаров, начальник уволил ее с первого дня болезни. Она работала не по договору, и у нее было мало шансов противостоять этому решению. Она должна была вернуться к работе. Три незапланированных выходных нанесли слишком большой ущерб ее финансовому положению. Ей нужны были деньги. И ей нужно было отвлечься от мыслей, которые не оставляли ее в покое в домашнем заточении.
* * *
— Как у вас идут дела? — спросила она Джоэля, встав на следующее утро за стойку консьержей в Кавендиш‑Хаус.
У Джоэля не было возможности ответить, потому что Леон Кариакис внезапно появился перед ними.
— Что вы здесь делаете? — Его холодный, яростный взгляд пронзил Этти насквозь.
— А вы как думаете? — Этти выдавила из себя фальшивую улыбку, держась профессионально.
— Ты сегодня не работаешь, — отрезал Леон. — Твоя
