своей женой. Уже много лет они привозили сюда молоко, сметану, творог и брынзу. Их старенькая «копейка» останавливалась как раз возле дачи Глебовых, куда к назначенному времени подходили соседи по ряду. Сегодня как раз был тот самый день, и Елена Федоровна уже приготовила пустые банки взамен наполненных.

Стало доброй традицией ранним субботним утром хозяйкам Шестнадцатой собираться вместе, ожидая молочку. Боковым зрением Елена Федоровна и Гера увидели, как к ним приближается соседка Вера Афанасьевна Плакущева. Их дачи не имели забора, вернее, он был таким символическим, абсолютно «прозрачным», состоящим из натянутой проволоки между железными столбами. В одном месте, где-то посередине границы, проволока расступалась, «зеленым коридором» связывая две соседские дачи.

Вера Афанасьевна овдовела несколько лет назад. У Плакущевых был счастливый брак врачей, двери дома которых держались всегда открытыми. По выходным у них на даче всегда собиралось множество гостей, и тогда до поздней ночи они пели у костра свои задушевные песни. Они были очень активными, вечно куда-то ездили, спешили, в чем-то участвовали, и им почти до всего было дело. Чета являлась центром притяжения своего мира, состоящего из бесконечных родственников и друзей. По выходе на пенсию ничто более им не мешало жить так, как они хотели. Теперь они могли почти безвылазно обитать на даче с мая по октябрь, правда, совсем без отъездов у них не получалось.

Нет, Вера не опустила руки после смерти мужа — слишком уж сильна была воля к жизни у этой женщины. Выплакавшись и нагоревавшись вдоволь, Вера Афанасьевна решила, что будет стараться продолжать жить так же полной жизнью, как и прежде, хотя бы во имя памяти своего дорогого Василия Васильевича. Она дала себе слово, что не будет раскисать, и несмотря на то, что время от времени, при воспоминании о муже, ее глаза увлажнялись от слез, Вера Афанасьевна по-прежнему оставалась деятельной. Мир ее повседневных забот практически не изменился. Дачу так же, как и раньше, посещали гости, и сама она, бывало, целыми днями пропадала то на именинах, то на похоронах или у одной из бесчисленных приятельниц, чтобы поставить капельницу.

Вера Афанасьевна жила на даче со своей внучкой Аллочкой, которую на все лето привозил ее сын с Севера. Девочке тут очень нравилось. Она очень любила бабушку, реку и дачу, к тому же здесь ее ждала лучшая подруга Лиза Глебова. Ввиду соседства дач для своих игр девочки использовали в общей сложности пространство в двадцать четыре сотки. Когда они были помладше, в кустах сирени на даче у Веры Афанасьевны построили шалаш и там нянчили своих кукол, а когда стали постарше, их все чаще можно было увидеть играющими на газоне в бадминтон.

Вера Афанасьевна принесла с собой две пустые банки — трехлитровую и литровую, — которые предстояло обменять на такие же, но уже с молоком и сметаной.

— Доброе утро! — приветствовала Вера Афанасьевна.

Она поставила банки на маленькую скамеечку, а сама облокотилась на перила беседки.

— Вера, здравствуй! — ответила Елена Федоровна. — Ты сегодня рано.

— Увидела тебя в беседке. Думаю, пойду подожду молочника у вас, — объяснила Вера Афанасьевна.

— И правильно сделала. Выпьешь с нами кофе?

Этих двух женщин нельзя было назвать подругами в полном смысле этого слова. Они всегда немного соревновались своими дачами: Вера Афанасьевна считала свою более ухоженной и красивой, с чем никак не могла согласиться Елена Федоровна. «Она так ценит чистоту, — жаловалась мужу Елена Федоровна. — А сама кидает огрызок яблока чуть ли не на пол нашей беседки». Когда гости Веры Афанасьевны приходили полюбоваться на розарий Глебовых, соседка не показывала вида, но все же злилась. Это были ее гости, а значит, считала она, именно ее дача по праву должна быть в центре их внимания. «Конечно, Вере тяжело одной содержать столько земли», — рассуждала Елена Федоровна, и потому была снисходительна к внезапным приступам охлаждения своей приятельницы. Кроме приятных посиделок, их альянс приносил вполне очевидную пользу. Соседям всегда можно заказать что-то нужное из города: у них можно занять кофе, стремянку или липкую ленту от мух. Обе женщины отлично понимали, что лучше дружить и не давать волю своему тщеславию.

Когда Гера ушел досыпать в дом, Вера Афанасьевна как бы невзначай бросила фразу:

— А что у вас происходило этой ночью на даче?

Елена Федоровна удивленно приподняла бровь, не понимая вопроса.

— Я имею в виду не в доме, а на участке, — поправила себя Вера Афанасьевна.

— А, ты про это… да мы все наряжаемся в гномов и играем в прятки, — шутила Елена Федоровна.

Женщины громко рассмеялись, так что Алеша зашевелился под одеялом и перевернулся на другой бок.

— Нет, правда, — настаивала Вера Афанасьевна. — Ты сама знаешь, иногда нападает такая бессонница, никак не уснуть. Вот как раз вчера, проснулась где-то около двух ночи, устала лежать и вышла подышать свежим воздухом…

— И что же ты увидела? — нетерпеливо перебила соседку Елена Федоровна.

— Я увидела свет от фонарика…

— Всего лишь кто-то из ребят пошел в туалет.

— Ты дослушай.

Вера Афанасьевна допила кофе и поставила чашку на стол.

— Только не подумай, что я подсматривала.

Говоря это, Вера Афанасьевна нисколько не лукавила. Из-за того, что весь дачный массив располагался на склоне, дачи, уходящие вниз к реке, неплохо просматривались сверху. Если бы не деревья и кустарники, участок Глебовых был бы вообще весь как на ладони у Веры Афанасьевны, когда та отдыхала под навесом возле дома.

— Да о чем ты?

— Сначала я действительно ничего не заметила необычного. Я же встала среди ночи, так почему бы и другим не сделать то же самое? Но затем услышала, именно услышала, потому что в той стороне, где у вас заросли калины и орешника, вообще ничего не видно, как кто-то ходит, суетится и, как поняла, что-то мастерит.

Елена Федоровна задумчиво молчала. Ей очень не хотелось признаваться, что она совсем не в курсе происходящего ночами на собственной даче, ведь она всегда считала себя хорошо осведомленной относительно всего того, что касалось ее дома. К тому же услышанное было и правда таким странным, что было невероятно сложно с ходу придумать удовлетворяющее любопытство соседки объяснение.

— Если бы что-то мастерилось, то, наверное, я бы это заметила. Но сегодня все так же, как было вчера перед сном. — ничего не изменилось.

Вера Афанасьевна пожала плечами.

— Ты меня заинтриговала, Вера, — признавалась Елена Федоровна. — Я обязательно все выясню… Хм… Мне даже стало до безобразия интересно… Должно быть, это Сергей что-то затеял, ты же знаешь, какой он выдумщик.

Последняя фраза была встречена