помойки, как одна из наших сокурсниц. Смеялись тогда всей группой, а через год их помойный роман ознаменовался свадьбой. Сейчас уже второго ребёнка ждут. Счастливы, как сытые удавы!

Я вздохнула, ощутила запах роз и разозлилась на Райта. Теперь за то, что вызвал во мне необъяснимое с точки зрения здравой логики чувство жгучей тоски!

Вечерние репетиции теперь шли отлично, с тем условием, что днём я высыпалась, что называется, на все бабки! Пыталась отпроситься с пятничной, но Марьяна Павловна напомнила, что гастроли и так отодвинули из-за нас, нескольких таких вот экзаменующихся артистов. А ещё сообщила, что прямо перед отъездом есть вариант крупного заработка на частной вечеринке. Иногда мы работали на детских и общегородских праздниках в рамках городских мероприятий, чтобы получить преференции от муниципалитета. Иногда нас заказывали приезжие артисты бюджетного уровня в качестве сопровождения. Но частные вечеринки случались редко. И Марьяну Павловну нужно было долго уламывать. У неё, как собственно и у меня, это всё ассоциировалось, если цитировать: «с блядством». Пару раз мы продавались, но это были прямо шикарные деньги. И, что мне нравилось, условия были жёсткими для заказчика, а нас привозили и увозили по расписанию и полным составом. Никаких доп. услуг. Поэтому хоть сердце и ёкнуло в опасении, я дала ему пинка и напомнила, что мы танцоры, а не проститутки. За моральным обликом наш директор следила бдительно!

* * *

В его голове созрел план на счёт девчонки. Однако всё оказалось несколько сложнее, чем ему представлялось. Чёрт, да всё оказалось охренеть как непросто! Уму непостижимо, но на встречу с директоршей шоу-балета «Мираль» пришлось тащить юриста. Эта сумасшедшая тётка заявила, что будет работать только по контракту, и условия будут согласованы юристами. Александр называл заоблачные суммы, обещал протекцию в столице, в столицах других стран, даже попытался угрожать, но после этого пришлось догонять дамочку на улице и соглашаться на контракт. И отношение к коллективу теперь как-то изменилось. Значит, у них там по крайней мере не бордель по вызову. Ладно, это даже к лучшему. Значит, танцовщица, а не проститутка! Но это достоверно выяснится позже. А пока он с трудом вписал в контракт посещение одной репетиции коллектива. Давил на то, что должен сначала удостовериться в должном уровне профессионализма.

— А у вас, простите, какое образование? — поинтересовалась дамочка, приспустив очки.

— Это имеет значение? — улыбнулся Александр, вложив в улыбку максимум обаяния. Но тётка не велась. Ответила сухо:

— Разумеется. Как вы можете судить об уровне профессионализма, не зная основ того, чем мы занимаемся? Да вы не отличите плие от пассе, вы же даже не в курсе, что это такое. Верно?

Пришлось прикусить язык. Но позже он вернулся к вопросу, заявив, что вся концертная программа в формат вечеринки не войдёт, нужно отобрать отдельные номера, и пункт о посещении репетиции был внесён с целым рядом оговорок. Что ж, Александр Райт обязался находиться в тени и не вмешиваться в процесс, сдать при входе в зрительный зал мобильный телефон и иные средства фиксации, не общаться ни с кем из артистов, а так же покинуть репетицию по первому требованию директора. И да, за это он доплачивал в сумме, как за основное выступление. Ладно, не так уж плохо! Он и собирался просто посидеть и посмотреть.

Глава 8

Церемония вручения дипломов прошла торжественно и как-то даже помпезно. После такого казалось кощунством взрывать бутылки с шампанским и кричать похабные кричалки, которые мы заготовили. Но традиции нарушать не решились. Мало того, что на церемонию мы пришли в школьной форме и с бантами и бабочками, как здесь было принято, так по тем же общепринятым правилам школота-переростки обязательно должны были нахамить бывшим преподам и изрисовать стену мерзкими надписями-стишками о том, как нам здесь было тяжко, и как мы рады отсюда уйти. Не знаю точно, кто и когда это придумал, но на одну из стен натянули длинное баннерное полотно для надписей, а преподаватели с пониманием приготовились слушать всё, что у нас накипело. Да нет, мы по-доброму отшутились, и никто больше ни на кого не держал обиды. Обнимались, плакали, фотографировались на память и обещали забегать за советом к наставникам. А они обещали ждать…

* * *

Он отправил ей очередной букет и хотел понаблюдать за реакцией лично. Из этого можно было бы сделать вывод, с каким настроением к ней подходить. Но он оказался не готов к тому, что увидит! Натурально уронил челюсть, глядя на девочку в коротком тёмно-синем платьице и белом кружевном фартучке, с огромными бантами на милых тёмно-русых хвостиках. Он помнил, какие мягкие у неё волосы. А эти белые гольфы до колен… Прямо девочка для ролевой игры! Никогда прежде его тело не реагировало на подростков и детей. И ему было не по себе, что отреагировало сейчас, на эту пигалицу в костюме ребёнка! Дурацкая была затея приволочься сюда! Ещё и двигатель очередной арендованной тачки не завёлся сразу! Сжав руль до скрипа оплётки, мужчина уронил на руки голову. В зал сходить надо! Прямо сейчас. Поколотить кого-нибудь, спустить пар… Попробовал завести двигатель снова — провал! А тем временем явился курьер с цветами. Снова белые розы. Кира ассоциировалась у него только с этими цветами. Хрупкая, нежная, но холодная и недоступная, со своими острыми шипами… Девушка приняла цветы с таким мученическим выражением на лице… Точно не рада! Даже подружка, что прыгала вокруг, как паяц, радовалась больше. Он разозлился и в третий раз провернул ключ в замке зажигания. Наконец-то двигатель заурчал! Вывернул с парковки и тут заметил, как Кира поднесла букет к лицу и с затаённой улыбкой вдохнула аромат. Что за чёрт! Так она рада или нет? Завтра поговорит с ней. Сегодня нельзя — слишком взвинчен для разговора, а завтра поговорит! В контракте прописан ужин для группы, и ни слова о том, как он будет проходить. Очкастая дамочка прописала продукты, переживая о диете, но забыла о рассадке подопечных. Наверное, прежде им не предлагали ужинать…

* * *

Я снова получила букет. Снова розы. Снова белые. Снова целая охапка. Нет, вазу не куплю, пусть хоть каждый день присылает по букету! Да и уже плевать. Один день, и этот тип останется в прошлом. Только женщина, живущая внутри меня, уже тосковала. Дура! Как есть дура!

Я попрощалась с ребятами, пообещала, что, если буду в состоянии, загляну к ним на часок после репетиции. Но уже знала, что нет.