Даже когда он перетаскивал всякое барахло, выполняя тяжёлую физическую работу, Ло Бинхэ относился к своим обязанностям со всей ответственностью, так что, глядя на его серьёзное и сосредоточенное лицо, трудно было не растрогаться.

К тому же Шэнь Цинцю с самого начала испытывал симпатию к главному герою этой книги.

Ему всегда был по нраву этот парень, убивающий врагов не моргнув глазом, благосклонный к тем, кто был к нему добр, и беспощадный – к тем, кто причинил ему зло. Полюбовавшись на него некоторое время, Шэнь Цинцю бросил неопределённое «гм», после чего отвёл веер, позволяя занавеске упасть.

Что и говорить – главный герой и есть главный герой. Неудивительно, что этот мальчик, оставшись без средств к существованию, не имея ни родословной, ни видов на будущее, ни отцовской заботы, ни материнской ласки, тем не менее так и притягивал к себе женщин: первая, вторая, третья, четвёртая – они прямо-таки бросались в его объятия одна за другой. Воистину, красота открывает все двери!

Разумеется, этим объяснялось и то, что все виды пушечного мяса рано или поздно преисполнялись к нему ненавистью, желая во что бы то ни стало выместить на нём свой гнев, избив его до неузнаваемости.

Стоило Шэнь Цинцю подумать об этом, как в голове тут же всплыл ещё один вопрос: если его сопровождают десять учеников, включая Ло Бинхэ, почему лошадей всего девять? Что-то тут не сходится, где же ещё одна?

Что ж, не нужно быть прирождённым гением, чтобы понять, кто подстроил эту каверзу.

И точно – сквозь взрывы сдавленного хихиканья снаружи повозки прорвался донельзя довольный голос Мин Фаня:

– В самом деле, нам не хватает лошадей – так что придётся тебе, шиди, потерпеть неудобство. Однако поскольку основы нашего шиди недостаточно хороши, для него это станет прекрасной возможностью лишний раз потренироваться.

«Вы подумайте, лошадей ему не хватило! – возмутился про себя Шэнь Цинцю. – На всём хребте Цанцюн, который за последние годы играючи отхватил первое место в сфере совершенствования, не говоря уже о том, что он прямо-таки утопает в деньгах, не нашлось одной-единственной клячи?!»

Похоже, Мин Фань, как истинное пушечное мясо, и вправду знал толк в том, как накликать на себя смерть.

– В чём дело? – сделав паузу, добавил он. – Что за недовольное выражение лица? Ты что, имеешь что-то против?

– Как можно, – спокойно ответил Ло Бинхэ, держась с достоинством, но без вызова.

В этот момент зазвучал подобный серебряному колокольчику смех: наконец явилась Нин Инъин.

– О чём это вы говорите, шисюн? – тут же спросила она.

Шэнь Цинцю не удержался от фэйспалма: «Девочка, ты, как всегда, вовремя! А вот и Нин Инъин – сильнейший катализатор взаимной вражды между Мин Фанем и Ло Бинхэ! Стоит ей появиться на сцене, как Ло Бинхэ вновь хлебает горе полной ложкой, а Мин Фань принимается старательно рыть себе могилу».

Шэнь Цинцю снова осторожно приподнял занавеску, мучаясь сомнениями, стоит ли ему вмешаться. Его опасения тут же оправдались: Нин Инъин радостно замахала рукой, подзывая Ло Бинхэ.

– А-Ло, тебе не хватило лошади? Иди сюда, поедем вместе!

…Её виртуозному умению навлекать всеобщую ненависть на Ло Бинхэ воистину можно было позавидовать!

Следовало помнить о том, что в подобного рода сюжетах красавица, обратившая благосклонное внимание на обездоленного главного героя, – самый что ни на есть стандартный поворот, который ложится бальзамом на сердца верных читателей Чжундяня, однако он же легче лёгкого обращается против главного героя, порождая зависть и притеснения со стороны окружающих. Прими сейчас Ло Бинхэ предложение Нин Инъин – и не видать ему покоя на протяжении всего пути.

– Инъин, хватит шалить! – не выдержал Шэнь Цинцю. – Юношам и девушкам не следует касаться друг друга[39], так что есть предел близости с твоими шиди, за который заходить не стоит. Мин Фань, сколько можно тянуть со сборами? Почему мы до сих пор не выехали?

На улице Мин Фаня настал праздник: само собой, он решил, что учитель с ним на одной волне, и принялся поторапливать остальных, чтобы те выстроились в шеренги. Нин Инъин насупилась, но больше об этом не заговаривала.

Покончив с этим водевилем в миниатюре, Шэнь Цинцю тотчас перестал думать о нём и, открыв маленькое системное окно, вернулся к чтению материалов задания.

Это путешествие было знаменательно не только тем, что оно являлось первой сюжетной веткой, в которой он спускался с хребта, – куда важнее было то, что оно определяло, сможет ли он разморозить функцию ООС, а потому к поручению следовало подойти с предельной серьёзностью.

В файлах отмечалось, что локацией задания был небольшой городок в нескольких десятках ли[40] от хребта Цанцюн. В последнее время там произошла серия убийств – девять человек погибли один за другим.

Было то, что объединяло всех жертв: с них со столь поразительным мастерством сняли кожу, что, осматривая тела с ног до головы, можно было подумать, будто убитые такими и родились, – от подобного волосы поневоле вставали дыбом. Из-за этой дьявольской техники злодея и прозвали демон Кожедел. Его жертвами становились исключительно юные и прекрасные девушки – поэтому в городе Шуанху во всех домах, где были дочери, красивые молодые жёны или наложницы, с наступлением ночи накрепко запирали двери, но и это не спасало несчастных от Кожедела: демон являлся и забирал новые жизни когда ему вздумается.

Уже девять женщин приняли ужасающе жестокую смерть – а местные власти ничего не могли с этим поделать. Перепуганные люди начали шептаться о том, что тут не обошлось без нечистой силы – а иначе как этот убийца мог появляться и уходить, не оставляя следов?!

Тогда несколько богатых и влиятельных семейств собрались вместе и наконец решили послать кого-нибудь на хребет Цанцюн, чтобы молить бессмертных совершенствующихся о помощи.

Шэнь Цинцю перечитал эти записи уже множество раз, однако так ничего и не сумел из них почерпнуть.

«Кто, чёрт побери, такой этот Кожедел?! Первый раз о нём слышу! – кипятился он про себя, получив задание. – Должно быть, эта хренотень – какая-то добавленная линия или скрытая часть сюжета. Он опасен? Каков уровень его боевой мощи? Сможет ли этот старший братец его одолеть? Мы о таком не договаривались!!!»

На все его возмущения Система отреагировала следующим:

[О чём не договаривались? Ваша предыдущая идентичность – читатель романа, а книга – это продукт художественного творчества, в процессе которого писатель делает выбор, что