“Малютка, ты чего удумала? Слезай отсюда, тебе жить надоело?” Закричала и застучала тросточкой о каменную плитку горбатая старуха.

“У тебя всё с головой в порядке? Мелкая, ты понимаешь, за кого заступаешься? Давай живо отсюда, если жизнь дорога”. Со знанием дела крикнул полноватый мужчина.

Но большинство криков было не разобрать, они были разнородными. Всё же принца люди проклинали в едином порыве. Артура ненавидели. Но девушка мало того, что сделала непонятное, необъяснимое, взялась совершенно из ниоткуда, — и до сих пор многие обсуждали, кто же она такая, — но и ругать её было неловко. Она была немногим выше ребёнка. Глаза её сияли стеклянное чистотой. Длинные волосы спадали на плечи в милых косичках.

Сердце болело поднимать на неё голос.

Только капитан стражи пробурчал что-то недовольно. Он помнил, как ещё ночью на сером кружевном платье служанки сохла кровь. Сейчас оно было чистым. Она умылась.

Меж тем Арка стояла смирно, встречая весь гомон. Пару мгновений она смотрела на Маргариту, затем перевела взгляд на священника.

“Аркадия, горничная его Величества Артура Первого”. Сказала она.

Упоминания принца, хоть и в слегка непривычном обрамлении титула, привело людей в чувство. Сразу же всё стало понятно: гадкий принц принудил верную, глупую служанку сражаться за свою жизнь. Его ещё сильнее за это возненавидели. Рыцари недовольно забурчали, Маргарита довольно усмехнулась, а толпа заорала:

“Ах ты мерзавец, совсем в тебе чести нет? Бери пример со своего папаши, тот хоть без лишних проблем залез под лезвие и был таков!”

“Видите, а я говорил. Младший принц — это гадкий утёнок в семье гадких утят. Он куча утиного помёта, который кто-то принял за яйцо. Ублюдок!”

Недовольные орали даже громче, чем раньше. Всем было очевидно: это принц надоумил бедную девочку выступить за себя. Причём побудило его отчаяние. И глупцу понятно — служанка никогда не победит рыцаря, а по старинному закону Испытания Боем проходит насмерть. Получается, принц принёс бедную девочку в жертву ради жалких секунд жизни.

Даже вежливый и смиренный священник нахмурился в его сторону, а затем выдавил улыбку и обратился к Арке. Удивился. Девочка, вопреки его ожиданиям, не дрожала от страха, но стояла ровно и уверено.

‘Бедняжка’. Священник пожалел её и ещё раз, ещё жёстче посмотрел на принца, ласково, тем временем, обращаясь к Арке:

“Мисс, мне жаль, но вы не можете взять на себя Испытание Боем юного принца. Согласно древнему закону за приговорённого может сражаться либо он сам, либо его родственник. Вас, я так полагаю, ничего с ним не роднит?”

Впервые слова священник прозвучали приятно для толпы. Люди стали усмехаться, смотря на принца. Закон был такой простой, а он всё равно умудрился его позабыть. О том, что немногим ранее они сами не помнили всех правил, никто не заикался.

Священник снисходительно улыбнулся Арке… но той уже не было рядом. Он растерялся и начал вертеть головой. Вскоре девушка обнаружилась. Она встала рядом с принцем, опустилась на колено, не сводя глаз с довольно взрослого привлекательного лица Артура, и дёрнула рукой. Из рукава её выкатилось маленькое золотое колечко.

“Ваше Высочество…”. Сказала девушка настолько сухо, насколько это возможно с её нежным голосом.

Артур: “…”

Священник: “…”

Толпа: “…”

…

Артур пожал плечами и взял кольцо.

Надел.

Тут уже никто не мог найти в себе силы осудить принца; не потому, что он не заслужил осуждения. Напротив, в очередной раз он показал себя как жалкий и отвратительный человек. Но ругать его и вообще обращать на него внимание не хотелось. Все смотрели на девушку на эшафоте. Смотрели по-разному. И жалость, и уважением были в их глазах. Смотреть на неё было даже немного невыносимо — некоторые отвели взгляды. В основном рыцари в серебристой броне.

Они предали своего господина и примкнули к восстанию. Не просто так и не ради наживы. Король и вправду был дурной человек. Но это не делает их предательство менее позорным, особенно на фоне служанки, готовой стоять до самого конца.

Взгляд Маргариты поледенел.

В толпе все замолчали. Священник устало, но с непонятным трепетом, вздохнул.

“Так и быть. Объявляю вас мужем и женой”.

Получив подтверждение, Арка немного подумала и поднялась на ноги. Опустила глаза. В следующий миг раздался звон. Меч выскользнул из ножен и поймал остриём солнечный блик. Артур посмотрел на площадь.

Маргарита поднялась со своего серебряного стула и направила на юношу клинок. Вернее, на девушку, стоявшую рядом с ним.

“Я принимаю вызов”. Сказала героиня и весь холод, которым ещё минуту назад было объято её лицо, исчез. Её глаза сияли небесным блеском. Больше ей ничего говорить было не нужно, хватало просто держать позу. В её резком, немногословном высказывании было столько смысла, сколько вообще можно было додумать.

“Ах, как прекрасна героиня! Своим примерам она показывает, что восстание хоть и было нужно, но невозможно без того, чтобы пролилась кровь невинных! И всё же, смотрите какой у неё уверенный взгляд! Какой твёрдый характер! Она как бы говорит нам: идите к светлому будущему несмотря ни на что! Рвитесь, лейте кровь, но рвитесь к свободе и добру!..” Воскликнул юноша в обносках и соломенной шляпе, а затем упал на колени и начал биться головой о землю.

На него все осуждающе посмотрели, и люди, и рыцари, и стража. Всё и так понятно, зачем высказывать, а главное так орать и портить момент?

Идиот.

‘Идиот’. Раздражённо подумала Маргарита, но виду не подала.

Меж тем со стороны подоспел один из рыцарей — её доверенный адъютант, бледные, черноволосый.

“Согласно древнему закону… Пройдёт суд битвой!” Прокричал он гордо, во всё горло, так что даже в самых отдалённых уголках толпы, где слабые и немощные пытались разглядеть, что происходит, стоя на табуретах, уловили суть происходящего.

Но уловить и принять — разные вещи. Люди как зачарованные разошлись, открывая площадку шириной в пять метров между эшафотом и креслом Маргариты. Арка спрыгнула вниз. Прошла вперёд. Эшафот как-то забылся. На нём остался только принц.

Солнце к этому времени взошло достаточно высоко. Лучи просунулись между башен и падали теперь ровно на пятиметровую освобождённую арену. В этом была часть задумки архитектора. Солнце освещало только эшафот. Тени башен сжимали его с двух сторон.

Артур зевнул присел на стул, ранее занимаемый священником. Старик не обратил внимание. Как и все прочие, он был увлечён битвой. Между Аркой и Маргаритой оставалось