Шрифт:
Закладка:
– А это что за штурм Зимнего?
– Сегодня водку привезли. Дают по бутылке на рыло,– усмехнулся отец.
– Создали ажиотаж…
В этот момент вторые двери магазина приоткрылись и толпа ринулась вперед. Действительно, как на штурм Зимнего.
Когда мы вошли в бакалейный отдел гастронома, я немного обалдел. Конечно, все немного не так, как говорил Костик – но все же ассортимент магазина оказался скуден. Но я толком и не смотрел на витрины, мне в глаза бросилась красочная мозайка на стене: огромный бородатый мужик, похожий на разбойника из казачьей шайки Степана Разина, протягивал детям большой розовый каравай хлеба, на заднем фоне колосилась пшеница, доставая стеблями почти до небес. Что хотели показать мастера мозаики – давно кануло в неизвестность. А ведь я раньше сотни, даже тысячи раз ходил мимо и совсем не придавал значение странной экспозиции…
Отец купил хлеб, селедку, пачку макарон и два кило сахара по талонам.
– Ириски возьмите,– улыбнулась розовощекая продавщица, взглянув на меня.– «Золотой ключик» только утром привезли.
– Ну… тогда насыпьте пол кило,– кивнул отец.
В гастроном ворвался худощавый носатый мужичок в клетчатой рубашке:
– Саня, я смотрю – вроде твой «жигуленок» стоит. Выручай!
– А что случилось?
– Пузырь только в одни руки дают, а к нам завтра шурин приезжает из Воронежа. Возьми, пожалуйста…– мужик протянул червонец.
Отец аккуратно уложил продукты в авоську и всучил мне:
– Серега, жди в машине.
Я вышел и сел на заднее сидение автомобиля. Отец и его приятель растворились в толпе страждущих. Я знал, что в страшных алкогольных очередях, где крутился разночинный народ, всякое случалось. От легкого мордобоя до кровавой поножовщины.
Оставив авоську, я подошел ближе к очереди, и вдруг услышал грозные голоса внутри:
– Степан, гони их!
– Эти черти точно здесь не стояли!
Двери распахнулись и два крепких бородача вынесли из дверей Клетчатого, с зажатой под мышкой бутылкой. Я сразу заволновался за отца, и разбежавшись, прошмыгнул сквозь чьи-то потные тела, острые локти, кто-то из мужиков успел смачно вмазать мне затрещину по затылку. Но я все же достиг цели и оказался внутри магазина. Отец стоял за маленьким лысым мужиком, шестым в очереди, а недалеко от меня канючило грязное небритое существо:
– Мужик! да-да, к тебе обращаюсь…
Отец обернулся.
– Мы здесь с трех часов очередь занимали! Откуда ты вообще нарисовался?
– Да иди бери, если неймется…– усмехнулся отец.
– Не… вы видели хама? Залез без очереди, да еще права качает?!
Я подошел сзади, вплотную к бузотеру, и легонько ткнул его в бок, прошептав на ухо:
– Хавальник свой завали. А то всю оставшуюся жизнь будешь водку через трубочку сосать.
Хмырь резко обернулся и увидев перед собой наглого подростка, вовсе потерял дар речи. Он побледнел и попятился назад.
Отец купил бутылку водки, и увидев меня возле двери, покачал головой:
– Серега… я же сказал, в машине жди…
Когда мы вышли из ликеро-водочного отдела, Клетчатый скучал у ступенек:
– Спасибо, Саня… теперь я твой должник…
Отец махнул рукой и мы направились к машине. Задняя дверца оказалась немного приоткрыта. Все продукты лежали на месте, на заднем сидении, но таинственным образом исчез пакет с двумя кило сахара.
– Ничего,– усмехнулся отец,– с ирисками будем чай пить. Все равно талонов больше нет…
Вечером мы встретились с Юркой за старой кирпичной котельной. В детстве это было место наших постоянных сборищ.
– Серега, ну ты как?
– Юрка! Знаешь что я думаю… Если мы теперь и вправду можем что-то изменить… то спасем моего брата Виктора. И поможем твоему отцу избежать ДТП…
– Постой-постой, а когда это случилось… ну, с Виктором?
– Восьмого июня тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года.
– Через две недели…– задумался Юрка.
– Да, медлить нельзя. Я постараюсь покопаться в его бумагах, вдруг найду какие-то записи… Витя любит вести дневники.
– Хреново, что сотовых нет. Нам нужно постоянно быть на связи.
– Будем держать связь по городскому…
Юрка вздохнул:
– А все-таки удивительно здесь… Даже воздух другой. И люди другие.
– Обычные советские люди. Что это тебя на романтику пробило?
– А ты прямо невозмутимый, как фонарный столб. Я дома стараюсь базар фильтровать, и так много лишней информации родителям выдал.
– Болтун – находка для шпиона. Помнишь старый советский плакат? Кстати, я у мамы узнал, ты еще можешь тройки исправить. Нужно завтра обратиться к завучу…
Юра кивнул:
– Ну ладно… – он усмехнулся,– меня родители только на полчаса отпустили. Утром перед школой я к тебе обязательно зайду.…
Глава 5
Утром, когда родители ушли на работу, а брат в институт, я осторожно заглянул в комнату Вити и быстро просмотрел тетради на столе. Везде оказались только учебные конспекты, а странная тетрадка с коричневой обложкой таинственным образом исчезла. На полочках с книгами я тоже не обнаружил загадочной тетради, и тогда вспомнил, что Витя закрывает на ключ выдвижной ящик стола. Попробовал открыть –заперто. Я догадался, что брат наверняка там и хранит свои секреты.
Я отодвинул стол от стены. Сходил на кухню и открыл дверцу под мойкой. Там внизу отец хранил в деревянном ящичке инструменты. Я взял тонкую стамеску, пассатижи и отвертку. Вернувшись в комнату, осторожно поддел торец ящика с задней стороны, вытащил планку и запустил внутрь ящичка руку. Внутри оказались два Витькиных личных дневника, которые он, от нечего делать, вел в седьмом и восьмом классе. Я быстро пролистал тетради и не нашел ничего интересного, за исключением одной короткой зарисовке о себе: «Сергей в шесть лет иногда кажется мне серьезным не по годам. Он даже еще не выучил все буквы русского алфавита, но уже довольно здраво рассуждает. Вчера, когда мы с отцом смотрели по телевизору Чемпионат СССР по футболу, Сережа сказал, что пинать мяч – игра для детей, а взрослые мужики должны строить дома, чинить дороги и воевать с врагами… отец сначала рассмеялся, а после задумался и сказал, что из младшего точно выйдет толк…».
Еще брат немного писал про папу: « Мой отец выбрал наиболее мужскую профессию из всех возможных. Трудно представить, что после Великой Отечественной войны в мире случатся еще войны. Однако, ненасытные
