Шрифт:
Закладка:
Армейские и флотские доктора к деятельности Матвея надо сказать, отнеслись очень благожелательно и его рекомендации приняли очень серьезно. Думаю, что главным здесь был его офицерский авторитет, заработанный за годы службы.
Свою миссию борьбы с холерой я на этом посчитал законченной, больше сделанного я лично уже не сделаю. И мне пора заниматься другими делами.
За время моего отсутствия «Геркулес» сходил в Геную, синьор Антонио провел ревизию его состояния, что-то там подшаманил и пароход вернулся в Усть-Лугу.
Сорок молодых семей староверов были готовы идти в Америку, при том это были не кондовые беспоповцы, а вполне вменяемые люди, вполне готовые на компромисс с официальной церковью.
Практически я решил вопрос с возможностью привлечь для своих целей казаков. Среди нескольких сотен тысяч казаков огромной империи было несколько тысяч тех от кого казачьи атаманы хотели бы избавиться. Особенно среди уральских, бывших яицких, и оренбургских.
Память о пугачевском бунте была сильна и многие из них не вызывали доверия у властей и тот же Эссен открытым текстом сказал, что удаление буйной публике с подведомственной ему территории, он только будет приветствовать.
Поэтому следующим рейсом я наметил перебросить на Пинос первую партию казаков.
Сергей Федорович сообщил, что к марту 1830-ого года в Усть-Луге надо готовиться к приходу еще двух пароходов из Генуи, причем один из них в северном исполнении.
Старый синьор Марино умер и полновластным хозяином на верфи стал Антонио. Мои заказы позволили ему выпутаться из финансовой трясины и теперь он строит большие планы, но ему надо посоветоваться со мной, а сейчас он готов выполнить еще два моих заказа.
В моих планах было строительство еще двух деревянных пароходов для рейсов в Америку, один в северном варианте, другой в обычном. Затем я хотел обзавестись двумя парами быстроходных почтовых и начать эпоху винтовых полностью железных кораблей.
Все это я собирался делать с помощью синьора Антонио и постепенно начинать развивать русское судостроение, построив для этого пять заводов: Балтийский, Черноморский, Тихоокеанский, завод на Мурмане и скорее всего в Коломне, речной.
Но все это будет потом, после тех событий которые грянут летом следующего года.
На Балканах наконец-то воцарился мир, закончилась греческая эпопея и открылись для судоходства Черное и восток Средиземного морей.
Продлится это конечно недолго, через двадцать пять лет там начнется новая война, затем через двадцать следующая, потом еще еще и еще. Балканы, батенька. Тут и на Черном море всегда пахнет жареным.
Но сейчас тут мир и державы готовятся вцепиться друг другу в глотки в других местах.
День ото дня крепнет дружба и союз России и Франции. Кароль Карл Десятый поддерживал Россию в её планах расчленить Османскую империю взамен на восстановление позиций Франции в Германии и Фландрии. Хороший кусок должна была получить Пруссия. Франция со дня на день начнет покорение Алжира. Англия занята проблемами колоний, а Австрия бессильно взирает на расшалившихся соседей.
Все ждут грядуших перемен, но только я знаю, что грядут совершенно другие перемены.
Почти мои ставки на завершение балканских событий сыграли, осталась последняя — официальное признание греческой независимости. Но уже и так ясно, что удалось сорвать не один джек — пот, а несколько.
Причем не только на на бирже ставок в нашем клубе. Но и среди достопочтенной публики фондовой биржи. Итоги я не хотел подводить. Что бы не спугнуть удачу, а на самом деле, что бы не поднимать раньше времени волну среди этой достопочтенной публики, которую я собирался хорошо пощипать летом 1830-ого года. В том числе должно достаться и Ротшильдам, не всё коту масленица.
Но до лета мне надо тихо сидеть в России и дышать через раз. Поэтому я до мая 1830-ого года занимался домашними делами, порхал вокруг жены и детей, занимался благоустройством имений, подбирал кадры для своих предприятий, готовил партии пареселенцев, занимался науками, иногда целыми днями пропадал в химической лаборатории, готовя рывок в химических знаний.
Находил среди своих крепостных умненьких мальчиков и девочек и пристраивал их учиться, десятками каждый месяц отправлял на стажировки в Европу инженеров и работяг, пятерых умников отправил к Джо в Нью-Йорк.
Первого декабря в свой второй рейс в Америку ушел «Геркулес». Жена крестного пошла с мужем. Посидев в деревне, она решила, что это вообще-то не для неё и решила опять везде быть рядом с супругом.
Дочь Берсеньевых я определил в Смольный институт, а сына в Морской кадетский корпус.
В начале 1830-ого года в Италию с молодой женой уехал Николай Андреевич. Он окончательно решил уйти со службы, подал прощение об увольнении и в Геную ехал вольной птичкой. Обвенчались они когда мы были в Оренбурге, я сразу им сказал, что на меня ориентироваться не надо, иначе свадьба может вообще не состояться.
Вместе с ним ехал и его флотский товарищ Павел Александрович Леонов, тоже принявший решение расстаться с императорским флотом.
Вместе с ними уехало два десятка балтийских нижних чинов по разным причинам списанных с флота после окончания войны.
Два красавца парохода пришли в Усть-Лугу первого марта, оба уже имели имена, кто их так назвал я выяснять не стал, имена мне просто понравились.
Пароход в северном исполнении назвали «Дежнев». А другой просто «Американец». На следующий день из второго рейса вернулся «Геркулес».
Такое стечение обстоятельств очень упростило решение кадрового вопроса. Крестный естественно принял «Дежнева», Паскуале сменил его на «Геркулесе», Николай стал капитаном «Американца», а его боевой товарищ пока пойдет старшим офицером у Паскуале.
Глава 7
Как крестный и предсказал, за несколько месяцев на Пиносе все подружились и великолепно говорят на четырех языках, даже на английском, хотя там он особо и не звучит. Основную реку острова стали называть просто Рио, а поселок на её левом берегу, основу которого составил бывший поселок американцев, получил гордое название Новые Афины.
Так его стали называть греки, русские и Джузеппе спорить не стали, а чернокожим все равно, лишь бы в печку не ставили.
Северный форт превратился в настоящее укрепление вооруженное четырьмя пушками, двумя длинноствольными и двумя карронадами.
Техасские делегаты уже побывали на Пиносе. Они еще обдумывают мои предложения, но отношения с центральными властями Мексики у них все обостряются и скоро они дозреют.
Только что пришедший к власти президент Мексики Анастасио Бустаманте уже успел многим насолить: он приказал отменить рабство, запретил иммиграцию в Техас и для этого вознамерился ввести таможню и пограничный контроль, построив для этого несколько фортов.
Мне удалось поколебать рабовладельческие настроения среди последователей Остина и многие из них задумались над моими словами. Перед силой их серебряного божества, доллара, им устоять было невозможно, а он был на моей стороне. Притом в таком количестве, что наверняка мало кто из и видел когда либо. Джо по моей просьбе особо не скрывал ни частоту, ни сумму моих субсидий.
Высадку в Техасе я наметил на осень или зиму 1830-ого года. Это время мною было выбрано только по одной причине. Летом во Франции должна быть так называемая июльская революция и я собираюсь на этом крупно сыграть. А чтобы это было правдоподобно для моих товарищей, я сказал, что это мы сделаем когда будем готовы как Остин быстро перебросить в Техас тоже сотни три, но уже наших семей.
Оно и получалось, что только к этому сроку на Пиносе и будут готовы эти три сотни семей.
Зима 1829−1830-ого года была очень суровой, наша Лужская губа замерзла и я очень опасался, что наши пароходы не смогут в неё зайти. Но «Дежнев», который пришел первым, шел очень осторожно и не спеша, своим обшитым металлом корпусом раскалывая лед губы, следом за ним прошли и два других парохода.
Пока пароходы стояли в Усть-Луге «Дежнев» через день выходил в море и не давал вновь замерзнуть пробитому им каналу. Пятнадцатого марта все три парохода взяли курс на Америку. На их борту было сразу сто пятьдесят семей, две трети из них были староверы.
До намеченного мною времени «Ч» пароходы должны сделать по два рейса и перебросить на Пинос не меньше трех
