и его сын кинулись в ту сторону, откуда доносился призыв, столкнулись лбами… точнее, их столкнули чьи-то сильные руки… упали на пол, вскочили и, вне себя от ярости, принялись наносить удары направо и налево. Мужские и женские крики смешались в дикий, душераздирающий хор. Когда мать семейства и две дочери, ожидавшие развязки драмы у подножья лестницы, примчались на шум с зажженными фонарями, их взорам открылась страшная картина. Хозяин дома и его брат лежали посреди комнаты в огромной луже крови. У одного топором был проломлен череп, у другого вилами пробита грудная клетка. Сын стонал в углу, зажимая ладонью правый глаз, которого, судя по струящейся крови, лишился. Никаких чужих мужчин в пределах видимости не наблюдалось.

— А девушка? — спросила Нора, заранее зная ответ.

— Девушка лежала бездыханная на своей постели. На ней не было ни царапины.

— От чего же она умерла?

— Прибывший из Архангельска врач констатировал смерть от сердечного приступа.

— Ветер? — задумчиво произнесла Нора. — Возможно, девушка не лгала.

— Что ты имеешь в виду?

Но она пока не могла сформулировать это четко и внятно.

Кажется, Сократ говорил, что душа — это ветер…

Ветер.

Когда у Германа день рождения? Пятого февраля. Что это за день? Пятнадцатый градус Водолея, точка Ангела.

— Помнишь, во времена твоего увлечения астрологией ты рассказывала мне о четырех точках на зодиакальном круге, соответствущих четырем евангелистам и…

— …четырем мистическим фигурам, — подхватила Лера. — Точка Быка, точка Льва, точка Орла и точка Ангела. Помню, конечно! Их еще называют Вратами схождения Аватар или точками высвобождения космической энергии. А ты почему вспомнила о них сейчас?

— Если не ошибаюсь, человек, Солнце которого находится в одной из этих точек, считается обладателем выдающихся способностей или необычной судьбы… в индуизме аватара — это бог, воплотившийся в смертное существо ради спасения мира, восстановления закона или защиты своих приверженцев.

— Но при чем тут девушка и ветер? — допытывалась Лера. — Не вижу связи.

Нора только вздохнула. Слишком сырые мысли, чтобы ими делиться. Может быть, позже.

К ужину они успели. Нора уже сидела за столиком в обеденном зале общей столовой на первом этаже Барака. Ей хотелось расспросить Германа поподробнее о поездке на Долгую губу, но не хотелось делать это в присутствии Аркадия, поэтому она вежливо отклонила предложение хозяев отужинать в Белом доме и, шепнув своему ненаглядному, чтобы он поторапливался, пошла занимать место в столовой.

Этот столик в самом дальнем углу возле окна, занавешенного сейчас тяжелыми портьерами, она облюбовала уже давно. Приятно было сидеть спиной к стене и, отдавая должное жареной рыбе с картошкой и луком, наблюдать за жизнью питомника доктора Шадрина, как однажды в сердцах она окрестила ферму со всеми ее обитателями. «Интровертище махровое», — высказался по этому поводу Герман. Но возражать против размещения в углу не стал. Ему было все равно.

Когда он появился в дверях — высокий, стройный, гибкий, — и помахал Норе, все головы, как по команде, повернулись к нему. Опять он привлек всеобщее внимание. Улыбнулся уголками губ, кивнул и направился к раздаточной линии.

Машинально улыбнувшись в ответ, Нора поймала на себе взгляд сидящей неподалеку Леси. Почувствовала неловкость. Вот как теперь общаться со всеми этими юными феями, которые сохли по Герману с первого дня знакомства, а он, появившись на ферме после трех лет отсутствия, взял и спутался с женщиной много старше себя. В отеле на них поглядывали, да… Нора никогда не умела накладывать макияж так, чтобы выглядеть моложе своих тридцати семи.

— Привет, Мышастик, — хрипловато произнес Герман, проходя с подносом мимо столика Леси, Даши и Влады. — Что?.. Потерпи полчасика, ладно? Нам с Норой надо пошептаться.

— Ты загорел, — заметила Нора, пока он расставлял тарелки и усаживался за стол.

— Это шутка? — Он метнул на нее хмурый взгляд исподлобья. — Сегодня худший день в моей жизни. — Отправил в рот кусок жареной рыбы, вяло, словно бы нехотя, прожевал. Поморщился. — Черт, как же выпить хочется.

— После ужина сбегаю к Лере, у нее всегда есть в запасе бутылочка красненького. Устал? Ладно, ешь… я подожду.

Но Герман, зная, что она умирает от любопытства, решил делать то и другое одновременно.

На внедорожнике Аркадия они без происшествий добрались до залива Долгая губа, где у маленького причала покачивались на воде катера и бродили ожидающие посадки трудники и паломники, разыскали руководителя группы, познакомились, задали несколько вопросов, касающихся условий проживания на Анзере, и присоединились к остальным. Леонид молчал как рыба, пряча глаза за темными стеклами очков. Слушая Германа, Нора живо представляла, как сияли на солнце его светлые волосы, растрепанные ветром, как длинные пальцы нервно теребили индейский браслет. Браслет из цветного бисера, который сплела для него Мышка Молли.

Наконец появился владелец одной из посудин, он же капитан, окинул взором всю компанию, предупредил, что может взять на борт двенадцать человек, но удастся ли попасть на Анзер, станет ясно только через час, когда по правому борту окажется валунная дамба, соединяющая Большой Соловецкий остров с островом Большая Муксалма, а по левому — вход в пролив. Рассаживаясь по местам, пассажиры хором читали акафист святителю Николаю (кто не знал, благочестиво помалкивал), а когда были отданы швартовы и включен двигатель, затянули Богородичное правило. Постепенно набирая скорость, катер отвалил от причала.

Прежде чем взойти на борт, Леонид обнял Германа и прошептал ему в самое ухо: «Если не увидимся больше в этой жизни, знай, что я тебя люблю». Герман кивнул. Оба были в курсе, что сотовой связи на Анзере нет.

После этого Герману и Аркадию пришлось еще три часа нести вахту поблизости от причала. Вдруг увиденное на входе в Анзерскую салму заставит капитана вернуться? Сидя на облупленной деревянной скамейке, они лениво отбивались от комаров и непрерывно курили, пытаясь за этими обыденными жестами спрятаться от чувства неловкости, вызванного длительным пребыванием наедине.

Аркадий не выдержал первым.

— С ума сойти. Я не знаю, о чем с тобой говорить.

— Тогда, может, не надо? — глядя на колечки табачного дыма, уплывающие к небесам, отозвался Герман.

— Он взял с собой пистолет? — спросил Аркадий после паузы.

— Какой пистолет?

— Который выбросил в море.

— А… — Герман усмехнулся. — Взял.

— Хорошо.

Еще одна пауза.

— Как ты собираешься ходить на работу? Тебе же нужно появляться там время от времени.

— Так же, как раньше.

— Ты считаешь, если Кольцов-младший теперь в безопасности, то и тебе ничего не грозит?

— То, что он теперь в безопасности, открывает мне пространство для маневра, скажем так, — подумав, ответил Герман.

— Значит, ты собираешься болтаться по острову, как ни в чем