Шрифт:
Закладка:
Как же ей сейчас нужна была чья-либо помощь, чтобы разобраться в происходящем! Или хотя бы поддержка!
Почему она тогда так и не поговорила с грыном? Что там говорил Лернавай, будто грын уходил опять к духам, потому что гдынорыну еще нужна помощь? Помощь с чем? Новое переселение – это проделки ракасов? То есть грын всё же не успел остановить процесс? То есть они в итоге проиграли ракасам? Победить их невозможно?
Так, может, это ей, Хелен Бальмануг, нужно было сразу умереть, раз все ее трепыхания бесполезны?
Глава 5
Глава 5
После тяжелой "ночи", прошедшей опять под светом ламп и оставившей после себя неприятное послевкусие незапомнившихся снов, вставать не хотелось.
Зачем? Если она не смогла ничего толкового сделать, будучи Бальмануг с кучей личных возможностей и сильных связей в осебрутажском обществе, причем не только среди людей, то что она, новая подселенка в непонятно какое тело, сможет теперь, сидя в подземелье, за клеткой, под пристальным вниманием дознавателей, которые в чем только ее не подозревают?
– Эй, Элиана, ты почему опять не ешь? – доставал ее из-за решетки голос Кавима спустя какое-то время.
Скорее всего, время надвигалось ближе к обеду, если судить по жалобному нытью желудка. А Хелен и не заметила, насколько погрузилась в свои мечущиеся мысли о будущем, перебирая разные варианты освобождения. Один нереальнее другого. Но тем не менее она их упорно придумывала, рассматривала, откладывала на время, чтобы придумать что-нибудь еще.
– Тебе какое дело? – огрызнулась девушка, не вставая с кровати, даже не оборачиваясь.
– Я обещал эйру Гуррегу, что пригляжу за тем, как ты питаешься. Я принес тебе свежее... мясную запеканку. И морс. Он кислый, но целитель сказал, что полезный.
– Будешь откармливать ракасово отродье? Зачем? Чтобы меня потом на казнь упитанной и... здоровой повели? А если в дверях застряну?
Даже если она не сможет выбраться из этого подземелья... в ближайшие десятилетия, то зато может вволю трепать нервы своим караульщикам. И надо уже, что ли, начинать царапать палочки на каменной стене камеры, отсчитывая дни. Только чем? Обломком ложки? И начинать отпускать бороду? Нет, стоп, какая борода, если ей опять досталось женское тело? Почему на этот раз ей не досталось мужское тело, раз в этом мире только мужики могут что-либо решать и делать, а женщин даже не слушают?
– А я-то было решил, что Элиана, наконец, перестала быть размазней, коей была в юности, стоило ей войти в девичью пору. В детстве-то они с Вогданом на пару еще как хулиганили. А как метко непоседливая малышка Элиана кидалась камушками, будучи ребенком! Особенно в окна братцу, когда он не хотел с ней гулять в саду из-за своих уроков, – продолжал охранник.
Хелен развернулась на кровати и глянула на мужчину.
– Чего тебе надо, Кавим?
Чего он так разговорился, да еще в ностальгические воспоминания ударился? А вчера был готов ее взглядом испепелить.
– Иди и ешь эту запеканку, пока она теплая! – выдал мужик, глядя на девушку упор.
"Что за обращение с эйрой? Ладно теневики наглые, но свой-то охранник... То есть семейный... то есть тот, кто хотя бы из уважения к памяти бывшей хозяйки тела не должен так грубить? Пусть я не его малышка Элиана, тем не менее я все еще эйра", – ничего не поняла Хелен. Поэтому из-за одного только любопытства встала и подошла к столу у решетки, куда Кавим просунул промасленный бумажный сверток и небольшой кувшин с крышкой.
Разворачивая плотную бумагу и громко ей шурша, едва слышно спросила у мужчины, который и не думал отходить.
– Чего хотел?
– Ты знала, что солдатский мир тесен? Особенно мало тех, кто уже покинул службу?
Подняв голову и успевая откусить кусок слишком плотной запеканки, Хелен прошамкала полным ртом:
– Можно покороче, без вступлений?
– Я кое-что узнал. Капрал Сверрин в столице всего один, – едва слышно выдал Кавим, а девушка поперхнулась и закашлялась. – Да, один мой знакомый, отставной армеец, знает другого, а тот... Не только у тебя, "всё-таки Элиана", полно знакомых.
– И что?
– И знаешь, каким делом этот Сверрин сейчас занят? – спросил мужчина, пристально наблюдая за ней.
– Надеюсь, не напивается вдрызг каждый день? – что ж, раз уже про капрала знают, то и ей хочется узнать новости.
– Нет. Возится с детворой, беспризорниками и беднотой уличной, – говорил Кавим, и Хелен чуть было не улыбнулась, полные щеки помешали. – И, говорят, часто с руганью упоминает какую-то чудную эйру, которая навязала ему двадцать мальчишек, из которых он должен сделать отличных солдат...
– Каких еще солдат?! – возмутилась девушка, спешно сглатывая толком не прожеванное и опять чуть не поперхнувшись. – Каких двадцать?! Договор на десять был...
И запнулась, увидев, как расползается кривая ухмылка на небритом лице охранника, который оперся локтем об решетку. Будто случайно таким образом прикрывая их общение своей спиной от стражника Управления.
Хелен отложила недоеденный кусок в сторону, отряхнула пальцы от клейких крошек.
Теряет она хватку, совсем расклеилась. Надо как-то собраться. Плевать, что теперь она заточена в подвалах местной Лубянки, и что теперь у нее новое тело. Внутри-то душа у нее осталась прежняя. Надо продолжать бороться! Пусть с Артамом не получилось, зато с безопасниками-то она пока держится. Надо искать выходы, чтобы выбраться из этих подземелий!
– И что теперь? Доложишь дознавателям? – буркнула Хелен, переживая, что ее так легко развели.
Были бы сами дознаватели повнимательнее или дотошнее, тоже бы уже давно всё вычислили.
"Или они уже вычислили? – чуть не ахнула про себя девушка, замирая при следующей мысли. – Может, не один Кавим имеет знакомых, помогающих в поиске. А уж безопасникам и так положено всё знать и уметь искать".
– Вот еще. Они свою оплату пусть сами отрабатывают, – хмыкнул мужчина.
Хелен с сомнением посмотрела на остальные куски темной, слишком жирной запеканки, которая к тому же успела остыть, и теперь ощутимый жир неприятно катался на языке. Всё-таки у двергов и у Ларков гораздо вкуснее готовят.
Вот зачем охранник полез играть в детектива? Так и спросила:
– А тебе зачем лезть в это дело?
– Хотел
