— Это я перетащила в Алат двух своих братиков, когда в квартиру Светланы проникли чужаки, — Кристина снова опередила свою маму с ответом. Похоже, ей не терпелось похвастаться своим подвигом. — Мы так и не узнали, что стало с мамой Алика, её квартира сгорела дотла, но я думаю, что её убили.

— Да, Светлана погибла, — отрешённо пробормотала Кира, — но я не уверена, что её убили, возможно, это был несчастный случай. Ксантипа вроде бы планировал использовать Свету как няню для Мартина. Не исключено, что только её гибель спасла меня от расправы.

— Не расстраивайся, малыш, — Семён сочувственно улыбнулся и прижал к себе жену. — Мне тоже жаль Светлану, но такова жизнь. Никто не застрахован от роковых случайностей. Зато теперь у меня появился шанс увидеть своего родного сына. Кирюш, ты же сможешь его отыскать? — в его голосе сразу прорезались просительные интонации.

— Конечно, — тут же согласилась Кира, — правда, я его видела совсем недолго, но скорей всего, смогу различить его эфирный след.

— Было бы здорово, — Кристина явно обрадовалась, — а то я уже начала беспокоиться. От этого шалопая можно ожидать любых сюрпризов.

Настроение Кристины явно улучшилось, и это не прошло незамеченным для её родителей. Вряд ли причиной смены настроения была всего лишь перспектива отыскать брата. Скорей всего, это были не подтвердившиеся подозрения о связи её драгоценного мужа с бывшей женой. Когда выяснилось, что Рис просто оплакивал смерть своей любимой женщины, Кристина сразу повеселела.

— Тиночка, ты же расскажешь Рису, что я вовсе не умерла? — Кирин вопрос был чисто риторическим, поскольку она не сомневалась в ответе. Увы, плохо же она знала свою дочь.

— Зачем? — Кристина беспечно пожала плечами.

— Но он же страдает, — пробормотала ошарашенная жестокостью дочери Кира. — Нет ничего страшнее смерти любимого человека, уж я-то это знаю. Вот увидишь, Рис сразу повеселеет.

— Ага, и снова отправится завоёвывать твоё сердце, — ревнивица презрительно хмыкнула. — Нет уж, пусть лучше считает тебя мёртвой. Один раз он уже сумел пережить это горе, справится и сейчас, а я ему помогу. Нужно продержаться всего ничего, а когда родится наша дочка, её папочке сделается не до фрустраций.

— У тебя будет девочка, — на губах Киры сразу же заиграла мечтательная улыбка. — А как ты её назовёшь?

— Дарой, — без тени сомнения заявила будущая мамочка. — Это дар небес, который вернёт покой и счастье в мою семью.

Намёк на то, что её родная мать, собственно, и является главным препятствием к обретению желанного покоя, был настолько прозрачным, что Кирино радостное настроение мгновенно скукожилось. Со всей очевидностью у бабушки малышки Дары не было ни единого шанса понянчить свою внучку. Кристина ни за что не подпустит её не только к своему ребёнку, но даже на порог дома не пустит.

— Не беспокойся, Рис меня больше не увидит, — горько усмехнулась Кира, — считай, что я для него умерла.

— Давайте сделаем эту кафешку местом встречи, — Кристина деловито принялась строить планы. — Мне в Алат тяжело уже добираться, а тут до моего дома всего три квартала. На север, — уточнила она с явным намёком на то, что севернее кафешки прогулки любимой мамочки по улицам столицы будут весьма нежелательны. — Папуль, ты меня проводишь? — как ни в чём ни бывало распорядилась Кристина.

— Конечно, — Семён с готовностью поднялся и, пообещав скоро вернуться, оставил жену в одиночестве переваривать разговор с дочерью.

Нужно сказать, что цинизм, с которым Кристина распорядилась жизнью своего мужа, его несомненно покоробил. Впрочем, чувства этого подлого предателя волновали бессмертного не больше, чем прошлогодний снег. На самом деле Семён искренне считал, что оставлять преступление Риса без наказания неправильно, но не смог пойти против Кириного маниакального стремления обеспечить дочери душевный покой. Так что переживания, выпавшие на долю навязанного ему судьбой зятя, Семён рассматривал как своего рода кармическое воздаяние. Впрочем, очень скоро выяснилось, что цинизм его любимой дочурки распространялся не только на мужа, но и на любимого папочку. Эту затею с провожанием она затеяла вовсе не для того, чтобы подольше побыть в обществе своего родителя, а для того, чтобы устроить ему форменный допрос.

— Что он ей сделал? — Кристинка приступила к дознанию как только дверь кафешки за ними закрылась.

— С чего ты взяла? — попробовал откосить от откровенного разговора Семён.

— Не надо со мной играть, — Кристина вроде бы даже обиделась. — Не просто же так мама его бросила. Рис ничего не рассказывает, но я-то знаю, что он чувствует перед ней вину.

— Ну ещё бы, — презрительно фыркнул Семён, — я даже не сомневался, что у него духу не хватит сознаться. Забудь, котёнок, пусть это останется на совести Риса.

— Да мне плевать на его совесть, — Кристина остановилась и в упор посмотрела на отца, — я просто хочу знать, чего мне нужно опасаться. А вдруг мама его простит? Что тогда?

— Не простит, — уверенно заявил Семён, — Рис для неё всё равно, что умер. Так что можешь даже не волноваться, никакой опасности со стороны мамы тебе не грозит.

— Ну расскажи, — взмолилась Кристина, — я просто места себе не нахожу.

Семён думал недолго, в конце концов, неизвестность в данном случае была для нервной системы его беременной дочурки даже большим стрессирующим фактором, чем правда.

— Он пытался меня убить, — недовольно пробурчал бессмертный. — Подослал убийцу, а в итоге досталось не только мне, но и твоей маме. Кира тогда едва ни погибла.

— И это всё? — любопытная барышня была вроде бы даже разочарована. — Спасибо, я ожидала чего похуже. А это…, — она беспечно махнула рукой, — просто приступ ревности.

— Рад, что ты так к этому относишься, — Семён горько усмехнулся.

Наверное, именно в этот миг он вдруг осознал, что рядом с ним идёт не его обожаемая дочурка, а совершенно чужая женщина. Когда расстроенный сим откровением папочка вернулся в кафешку, то застал свою жену в не меньшем расстройстве, да в добавок ещё и в состоянии полной растерянности. Кира явно не ожидала от своей дочери столь прагматичного подхода к делу сохранения своей семьи. Ведь это же была её любимая Тиночка, которая просто по определению не была способна на жестокость, особенно, по отношению к своим близким. Разумеется, Семён сразу догадался, что творится на душе у любимой женщины, и бросился её успокаивать.

— Малыш, не обижайся, — он сжал руки Киры в своих ладонях, — это просто ревность. Наша девочка от отчаяния сама не понимает, что говорит. Даже не знаю, чем же этот урод заслужил такую преданную любовь?

— Она его не любит, — в голосе