По мере того, как Чейз говорил, глаза Фэй становились все шире, губы приоткрылись, и она смотрела на него с тем же умоляющим удивлением, что и вчера утром.

И в уединении маленькой комнаты для допросов, обсуждая ребенка, подвергшегося насилию, это выглядело гораздо привлекательнее.

Затем она выдохнула свое милое:

— Ох.

В этот момент он понял свою ошибку, оказавшись с ней наедине. Вся она являла собой заживающую рану, которую он так давно хотел почесать. Фэй Гуднайт говорила и реагировала в двух футах от него, ее голос доносился до него, на ее лице отражались эмоции, ее аромат наполнял комнату. Нет, она не была заживающей раной.

Она была жаждой.

Чейз отодвинул свои чувства вглубь подсознания и спросил:

— Он продолжает приходить?

Она моргнула и спросила в ответ:

— Что?

— Этот мальчик, вы сказали, что пытались к нему подойти, а потом преследовали по улице, значит, он все время возвращался?

Он видел, как дернулись ее губки цвета розовой жевательной резинки, но она кивнула и добавила:

— Да.

— Ясно, — пробормотал Чейз, полезая в карман пиджака за телефоном. — Когда он вернется, не подходите к нему. Звоните мне.

— Звонить вам?

— Да. — Он склонился над экраном телефона, включил его и сказал: — Хочу взглянуть на него. Понять, знаю ли его или его родственников. Возможно, я сумею найти к нему подход.

— Он не выглядит знакомым.

Чейз поднял голову и посмотрел на нее.

— Вы прожили здесь всю жизнь, Фэй, но все же, я, скорее всего, встречался с большим числом людей, чем вы.

— Это правда, — мягко согласилась она.

Иисусе.

Такая милая.

— Дайте мне свой номер, — приказал он.

Она моргнула, потом прошептала:

— Что?

— Ваш номер телефона. Скажите его мне. Я позвоню вам, и вы сможете сохранить его в контактах.

— Не могли бы вы просто дать мне свой номер, и я сохраню его себе? — предложила она.

— Я мог бы. Но, дорогая, такие дела, они… — Он замолчал, покачал головой, что говорило само за себя. Она могла жить в своих книгах, но, как он понял из их немногочисленных разговоров, то дерьмо, что произошло, не ускользнуло от ее внимания. — Я не большой любитель сюрпризов. Когда звонит мой телефон, я хочу знать, с чем имею дело, прежде чем ответить. Имея ваш номер, ваше имя высветится на экране телефона.

Она кивнула и поджала губы, прежде чем тихо произнести:

— Логично.

Потом стояла и смотрела на него.

— Фэй, ваш номер? — подсказал он, и она слегка вздрогнула.

— О, — выдохнула она. — Точно.

Потом продиктовала ему свой номер.

Чейз набрал цифры и нажал «позвонить». Из ее сумочки раздалась мелодия, Фэй вытащила телефон, но отключила вызов, не ответив. Чейз вбил ее номер в свой сотовый, слыша, как она делает то же самое.

Это означало доступ к голосу Фэй Гуднайт, когда он этого хотел.

Бл*ть.

Он отмахнулся от этой мысли, сунул телефон обратно в карман и снова посмотрел на нее.

— Мне также нужно, чтобы вы упаковали украденную им книгу, и принесли ее мне.

Ее голова слегка склонилась набок, и она спросила:

— Для чего?

— Для того, чтобы пробить отпечатки по базе данных. Сняв отпечатки, можно узнать, кто он, что может привести нас к его местонахождению.

— Ох, — выдохнула она снова, потом еще раз повторила: — Точно. Хорошо. Я все сделаю.

— Постарайтесь не слишком ее касаться.

— Э-м… Чейз, наши книги, по крайней мере, некоторые из них, часто берут в руки.

— Мы разберемся с тем, что найдем, не беспокойтесь об этом.

Она снова кивнула.

— Еще мне нужно описание ребенка. Отдам его парням. Они будут глядеть в оба.

Кивнув, Фэй описала внешность ребенка и его поведение. Ничто из ее слов не натолкнуло Чейза на мысль, что ребенок ему знаком. Учитывая, насколько плохо, судя по сказанному Фэй, обстояли дела, если бы он увидел мальчика, то заметил бы его.

Когда она закончила говорить, Чейз объявил:

— Я поговорю с парнями, уточню, не видели ли они чего-нибудь или, может быть, слышали. А также пороюсь в отчетах. Как бы там ни было, их могли проигнорировать или забыть. Я сделаю все возможное, чтобы достать информацию. Завтра позвоню в Службу защиты детей, спрошу, не поступали ли к них какие-либо сообщения, по которым мы не отреагировали, или любые сообщения. Я также загляну в школу, перекинусь парой слов с директором и попрошу его поговорить с учителями, чтобы узнать, есть ли у кого из учеников проблемы, о которых сообщалось или о которых не сообщалось. А вы пока достаньте книгу, которую он украл, и позвоните мне. Скажите, когда сможете ее принести. К тому времени у меня будет художник, по вашему описанию он нарисует портрет мальчика, с которым мы можем продолжить работать. Вас это устраивает?

— Художник-полицейский? — уточнила она, вновь глядя на него с очаровательным удивлением.

— Художник-полицейский, да, — подтвердил Чейз, прилагая немало усилий, чтобы не попасть под влияние ее взгляда. — Вы можете думать, что хорошо описываете кого-то, но эти люди обучены вытягивать из вас необходимые детали, и они мастера своего дела.

— Художник-полицейский, — прошептала она.

— Да.

— И отпечатки пальцев. — Она все также шептала.

— Да, Фэй, понятия не имею, кто этот ребенок. Нужно что-то сделать, чтобы найти его, узнать, что с ним происходит, и положить этому конец. У нас нет имени. Нет адреса. Так что приходится работать с тем, что есть.

Она все еще шептала, когда повторила:

— Положить этому конец.

Теперь Чейз был сбит с толку. Она казалась ошеломленной. Не в плохом смысле, это ее удивление все еще отражалось на лице. Но все равно она была ошарашена.

— Да, Фэй. Вот почему вы сюда пришли и сообщили об этом, не так ли? Чтобы положить конец тому дерьму, что происходит с ребенком. Итак, давайте приступим к этому, хорошо?

Он замолчал, а она ничего не ответила, просто уставилась на него своими большими голубыми глазами.

Но с Чейза было достаточно. Достаточно разговоров. Достаточно информации и подробного описания их последующих действий. И особенно с него было достаточно присутствия в уединенной комнате симпатичной городской библиотекарши, смотрящей на него так, будто он взмахом руки разверз воды реки Колорадо, чтобы помочь ей перебраться на другой берег без ненужных хлопот промокнуть. Что мог провернуть только ее личный чудотворец.

Но Фэй Гуднайт не считала, что ей достаточно.

Он понял это, когда она вдруг оказалась не в двух футах от него, а очень близко. Так близко, что ее мягкое тело прижалось к нему,