Никита, услышав слова Рожина, с готовностью отложил ружье в сторону и тут же получил по рукам моей капральской тростью.

– Ты на боевом выходе, Никита. Они вон, – кивнул в сторону возницы и Рожина, – рассчитывают, что ты всегда и ко всему готов. Усек?

Усек. Все, ружье снова под рукой. Ничего, пусть привыкает. Степан привык же. Сидит, вон, ловит солнечные зайчики стволом своего отполированного до блеска мушкета и вполне доволен жизнью.

Дорога непростая. Осенью-то я особо не обращал внимания. Чего там? Едем и едем. А сейчас, имея приказ делать разведку и тщательно записывать «дорога пряма или кривизна есть», начал подмечать разные мелочи.

Вот, например. У погоста Камно на холмах вдоль дороги располагалось множество ветряных мельниц. Целый агропромышленный комплекс, а не деревня. Я почему-то думал, что в каждой деревне есть своя мельница. А поди ж ты, оказывается, что не в каждой. Во многих деревнях мельниц нет вообще, а в Камно их чуть ли не десяток. И еще, говорят, летом на реке Каменке водяные мельницы запускают. Видимо, есть какие-то причины, по каким выгоднее везти свое зерно на помол в другое место, чем молоть самому. Интересно, почему так? Впрочем, то не мое дело. Мое дело – обратить внимание на то, что у этого самого погоста Камно дорога сильно сужается. Холмы по правую руку, болото по левую, все пространство между ними застроено жилыми домами, сараями, овинами, амбарами и иными сельскохозяйственными постройками. Да и не все ветряные мельницы занимаются только помолом. Некоторые используют ветряной привод для создания пилорамы и распускают бревна на доски. А зима – самый сезон для заготовки древесины.

А это значит что? Это значит, что перед самым ледоходом движение повозок и саней здесь будет весьма даже плотное. Потому как наверняка разгильдяи решат на мельницы наведаться в последний момент, пока дорожная обстановка позволяет пользоваться санями и перевозить большие грузы. Что бы там ни говорил Рожин про разбойников и шалопаев, все равно надо рассчитывать на худшее. То есть на то, что сани здесь работать будут до последнего клочка снега на зимней дороге. И значит, будут всячески мешаться нам под ногами.

Это надо записать и даже нарисовать схемку. А там уже пусть господа офицеры думают, как через это узкое место полк протащить.

А еще интересно, что все эти земли от Пскова и до самого Изборска назывались – Завелицкая засада. Я, собственно, потому свой шестак и привел в боевую готовность, когда услышал от Рожина это слово – засада. Но нет, засада – это не потому, что здесь в кустах притаились злобные злодеи. Засада, исада, посад – здесь это все синонимы слова «поселение». Вот собрались колонисты заселить и засадить всякими полезными культурами землю за рекой Великая, сели на землю своими поселками и хуторами – и назвали это все дело словом «засада». Засилье то есть. Вообще засад на псковской земле много. Если на торжище слушать беседы возниц из торговых и купеческих обозов – местный аналог дальнобойщиков, – то можно подумать будто находишься в партизанском крае. Заклинская засада, Бельская засада, Мелетовская засада… Бррр! Аж мурашки по коже. А им нормально. Где заселились – там и засада. А если селение на берегу реки находится, да еще и с рыбацкими помостками – то это уже называется словом «исада». В общем, темный я какой-то барчук, элементарных вещей не знаю. И чему только нас, городских, учат?

Ехали мы неспешно, останавливаясь в каждой придорожной деревеньке. Пообщаться, записать информацию насчет колодцев и водопоя для тяглового скота, справиться о наличии больных солдат на постое, если таковые есть. А если есть – то проведать, пообщаться и записать на отдельном листе, кто таков и так далее.

Больные из Киевского кирасирского полка начали попадаться уже в Камно, всего лишь в часе езды от Пскова. Сколько их всего, больных-то? Говорят – много. Киевский полк, совершая в декабре – январе марш из Пскова в Якобштадт, оставил в придорожных местечках почти две сотни человек простуженными.

А почему так? Вроде же народная медицина, мудрость предков… мне в детстве говорили, что мудрые предки жили по тысяче лет и никакие болячки их не брали…

Ага. Как же.

Мне было девять лет, когда наша футбольная команда начала проводить тренировки не в зале, а на улице. Чемпионат города традиционно стартует в апреле, потому тренер готовил нас к старту всю зиму. И вполне нормально тренировались. На улице, под открытым небом. Снег, мороз, оттепель со слякотью – без разницы, тренировка состоится в любую погоду. Бывало, что занимались даже в густую метель. Так забавно, вроде поле было расчищено, а к концу полуторачасовой тренировки бегаем уже по щиколотку в снегу. Мяч по сугробам низом не передать, старались играть верхом. Даешь пас партнеру, он, смешно подпрыгивая на снегу, пытается его принять, а тот нырнул в сугроб – и с концами. Ходим потом всей толпой несколько минут, пинаем сугробы, ищем. Под конец тренировки гетры и термуха насквозь мокрые, с сосульками и наледью по внешней части, бутсы деревянные, заледеневшие, а мы – распаренные и довольные. За все зимние тренировки до моего семнадцатилетия – первые юноши, выпускной год – я не простужался ни разу. Нет, не потому что у меня железное здоровье или пил какие-нибудь волшебные таблетки. Все гораздо проще. Тренер намертво вбил нам в голову железное правило: во время тренировки не стоять, все только в движении. И самое главное: после тренировки бегом в раздевалку и сразу переодеться в сухое. Полностью.

Гетры, термо, футболка, перчатки, шапка, даже трусы – все под замену. Растереться сухим мохнатым полотенцем, одеться в сухое, нырнуть в теплую куртку – и тогда уже можно домой. На выходе из раздевалок стоит тренер и проверяет, чтобы все надевали шапку и перчатки. Кто жалуется, что ему жарко – тот весь ближайший матч будет остывать на скамейке.

Меня простуда не брала. Большинство моих товарищей тоже не простывали. А те, кого родители привозили на машине и так же на машине же забирали – вот у них бывали неприятности. Они думали, мол, чего время терять в раздевалке? Лучше быстро добежать до машины, а дома уже переоденутся. Угу. Вот такие умники, которые экономили четверть часа на переодевание – потом теряли по две недели из-за простуды. В машине размяк, мокрая одежда вытянула тепло, и все, готово. От машины до подъезда идет уже простуженный ребенок.

Сухая одежда зимой – это важно.

А что делать, если нет теплой раздевалки? И если с собой нет пушистого махрового полотенца? И, самое главное, что делать если профилактика простудных заболеваний существует только в форме «на все воля Божья»?

Вот идет по декабрьской метели конный полк. С телегами, санями, всяким обозом. Доходит до Камно с его холмами и оживленной хозяйственной деятельностью, и начинаются простои колонны. То тут телеги и сани пробку создадут, то там… А если еще после метели местные не успели вешки вдоль дороги выставить, то обязательно кто-нибудь особо хитрый вляпается в скрытую снежной шапкой ямку или овражек.

Не, ну так-то чего, обычная дорожная проблема. Возница спрыгивает с облучка, скидывает тулуп и начинает ликвидировать неприятность. Тут подцепил, там подтолкнул, здесь подкопал, раз-два, взяли! Уф! Готово, движется повозка. Ветер бросает в лицо снежинки, довольный возница утирает со лба трудовой пот… Утром его шквадрон двигается дальше, а он остается в деревне с диким кашлем и температурой. Хорошо еще если старший команды не забудет договориться с местным старостой по поводу кошта. А то ведь может и забыть, и живи потом как знаешь, солдатик.