Комната управляющего оказывается не такой, какой её себе представляла Эрия. Никаких излишеств или демонстрации богатства, лишь рабочий стол, стул, а не как это обычно бывает кресло, шкаф, за стеклянными дверцами которого разложены бумаги и книги, даже окна в этом месте нет, освещается оно лишь благодаря нескольким свечам, что расставлены на столе, полках и даже на полу. Управляющий встречает их, сидя в кресле, даже не считает нужным встать, лишь кивает, тем самым показывая свое отношение. Л’Валд было хочет разозлиться, но затем, увидев, сколько бумаг стопками высится перед ним, всё-таки смягчает свое отношение — у управляющего и так дел невпроворот, чтобы думать о том, как кланяться каждому, кто заходит к нему в кабинет.

— Король Запада, господин Раад л’Валд, неожиданно видеть вас здесь, — оказывается, управляющий не так уж и оторван от жизни, по крайней мере, с первого взгляда понимает, кто перед ним. И тут же разрушает иллюзию, — а вас я не знаю, — пренебрежительно отзывается об остальных.

— Совет прислал у меня для разбирательства с произошедшим. Мне поручено узнать, кто убил короля и королеву, расследовать это дело до мельчайших деталей. Все время, пока здесь буду я и мои спутники, — кивает ректор магической Академии на Эрию, ль’Ву и закованного в цепи нападавшего из таверны, — нам понадобятся комнаты. Также советую не препятствовать правосудию и не пытаться нас убить, а то уже нашелся смельчак.

Управляющий поджимает губы недовольно.

— Вы все ещё не представили спутников, чтобы я смог решить, могут ли они тут остаться.

«Не слишком ли много он на себя берет?», — Эрия не задаёт вопрос вслух, но чувствует, что и Даар, и ректор думают о том же. Ведь это поразительно, какие полномочия простой мужчина из слуг себе присвоил, когда хозяева ещё даже не погребены. Удивительная самоуверенность, а ещё причина, по которой его тоже могу заподозрить в том, что он уморил собственных работодателей.

— Мне ваше разрешение не нужно, я — нейтральная сторона, вызванная Советом. Или же вы считаете себя выше его решений? — Раада никогда не смутит такое глупое проявление властности.

Больше управляющий ничего не говорит. Он звонит в колокольчик, вновь появляется Дота, что и отводит их в комнаты. Девочка бесшумно исчезает, оставляя гостей обозревать свои «апартаменты».

— Может, стоило быть чуть повежливее? — шокировано разглядывает Эрия то, что им досталось. Рукой приподнимает одеяло, показывая на дыру в шерсти, — интересное у них тут понятие о гостеприимстве.

— А мы и не к любимой бабушке приехали, чтобы нас обхаживали, — отрезает Раад, но и сам без особого восторга осматривает спальню.

Она явно говорит об упадке хозяйства: две покоцанные кровати, которым на вид пару десятилетий, съеденный молью ковер на полу, что вряд ли выполняет свою функцию и греет, паркет, не чищенный, наверно, годами. Стекла в окне грязные настолько, что свет, проходящий через них, тусклый и безрадостный. В хрустальной, некогда великолепной, люстре не хватает деталей — кто-то явно разобрал её на сувениры.

— В темнице и то лучше было, — не упускает возможности высказаться ль’Ву, намекая на то, что их решили пытать в этом месте если не физически, то морально. Сам он располагается у запыленного камина, даже не надеясь, что прислуга принесет дров и разожжет огонь. Наивно было бы так думать в их положении неугодных. Люди замка Севера явно намерены хранить свои тайны как можно дольше от других. Наг кончиком хвоста указывает на пленника, — со мной-то все понятно, а с этим что делать будете, господин ректор?

Теперь уже время Раада крепко задуматься.

Глава 11

В своем королевстве л'Валд поступал просто: либо казнил, либо миловал. Третьего не дано. Такая система быстро привела к тому, что никто не осмеливался идти против закона, зная, что пощады не будет, ведь милость король проявлял крайне редко, почти никогда. Если бы кто-то сказал Рааду в детстве, что однажды он будет убивать людей, будучи королем, он бы не поверил. Ведь такая возможность из области народных преданий, пропитанных суевериями и глупыми сказками. Его родители, наверно, в гробу переворачиваются каждый раз, когда он садится на трон, ведь для них единственным возможным наследником был Адаар — старший брат-близнец мужчины. Но магические законы не делают различий, так Раад поглотил своего брата, проявив небывалую силу воли, и стал править страной, первым же королевским делом истребив всех, кто хоть когда-то в нём сомневался. Отца и мать в первую очередь. Так почему же он должен делать различия и щадить того, кто напал на него и на его гостью? Если задуматься, то все, что нужно, л'Валд уже вытянул из чужого сознания, ценности пленник уже почти не представляет, разве что можно запечатать все чужие воспоминания в магический шар, чтобы на досуге пересмотреть, вдруг упустил какую-нибудь важную деталь.

О чем и сообщает Эрии, которая продолжает выжидающе на него смотреть. Та шокировано замирает, не в силах хоть что-то возразить. «Неужели она думала, что имеет на меня настолько сильное влияние? Вот уж когда проявилась детская наивность в полной мере. Видимо, не смотря на свои знания, все ещё остаётся ребенком», — думает ректор Академии, но при этом с удивлением понимает, что такое поведение именно этой девушки его не отталкивает, хотя другую бы он уже отослал подальше, — «Вот что значит симпатия. Даже и не знал, что так бывает». Видимо, ему предстоит сделать ещё немало открытий.

— Хотя бы не при девочке, — вновь заговаривает ль'Ву, — если уж решил от него избавиться, то сделай это в другом месте.

Не смотря на свое отношение к нагу, Раад даже доволен, что тот указал ему на очевидное. Он бы не хотел видеть отвращение на лице ал'Зиды, когда его руки обагрятся чужой кровью.

Пленник сопротивляется изо всех сил, что у него остались после ментального вмешательства, но их катастрофически мало. Он даже не может вырваться из цепей, что сковывают его тело, и с помощью которых его палач тащит его из замка на конюшню. На Раада смотрят с подозрением, когда он бросает обмякшее тело на солому, но никак не перечат — себе дороже. И, когда чужая жизнь обрывается, л'Валд чувствует лишь удовлетворение, что об этой обузе больше не придется думать. Ни