Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Научная фантастика » Малый апокриф (сборник) - Андрей Михайлович Столяров

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 101
Перейти на страницу:
храм божий — срамотища: бабы в брюках, дворяне с фотоаппаратами, выперся батюшка, этак подпрыгивая. Чего, говорит, надо, дедок, у нас группа интуристов? Сам — в пинджаке, бороденка хлипкая, усы тараканьи — плюнуть хочется. А в руках такая заостренная палка, и он этой палкой в святую икону тычет, чтобы, значит, видели, куда лоб крестить. Отвечаю, как положено: Грешен, батюшка… Говорит: Грешен, значит, молись, дедок, накладываю на тебя эпиталаму. — А сам зубы скалит, и бабы крашеные вокруг: хи-хи-хи… Ну — дал ему в зубы-то, он — вверх копытами. Забрали в милицию…

— Искать тебе надо, Варахасий, — серьезно сказал Антиох. — Искать другого, кто может. Я уже все — переступил порог, дверь захлопнулась. Оттуда не вернешься.

— Амнеподя моя, — жутко обтянув кожей череп, проскрипел поручик.

Его оскаленное лицо раздваивалось. Я выпил одним духом. В стакане опять была пустота. Тогда я наклонил бутылку. Послышалось ясное бульканье. Стакан наполнялся. Водка перелилась через край и потекла по скатерти.

— Сумневаюсь я, — мрачно сказал дворник. — Рюмизмы это.

— Чего-чего? — спросил Антиох.

— Рюмизмы, — повторил дворник. Увидел меня. — Вот ты мужик ученый, ты писателя Достоевского читал?

— Читал, — ошарашенно сказал я. Никак не ожидал от Варахасия такого вопроса.

— Хороший писатель?

— Хороший.

Антиох вдруг засмеялся, как идиот, мелко затрясся всем телом.

— Убил бы его, — насупившись, сообщил дворник.

— За что?

— За все!

— Это он из-за меня, — еле выговорил Антиох, совсем заходясь. — Из-за меня. И ведь убил бы Федора Михайловича…

— Угум, — хмуро кивнул дворник. — Пи-са-те-ли! Делают, что хотят. Ты, случаем, не писатель?

— Упаси бог.

— Сразу видно порядочного человека, — заявил Буратино. С треском захлопнул книжку. — Ну сплошное вранье! Знаю я этого Пьеро — дурак набитый, и Мальвина — мымра с ушами, у нее ребенок от Дуремара. Чтобы я с ней? — да никогда!

— Мадам Куробык, вот женщина, — осоловело и веско сказал поручик Пирогов. — Из французов она. Духами разит, как от нашего полковника — наповал…

Внезапно зазвонил будильник — металлическим смехом, прямо в мозгу.

Я прихлопнул его и здорово укололся.

— Тс-с-с, дядя, нос мне своротишь, — сказали из-под стола.

Я таращился до боли в орбитах.

Стемнело еще больше, как перед сильной грозой. Прозрачные тени сгустились. Было очень душно. Спеклось горло. Я, наверное, перебрал. Комната странно перекосилась, пол накренился, будто качели — на концах стояли две черные фигуры.

По силуэту в высоко поднятом, фосфоресцирующем, мутном окне я узнал Антиоха. Он, вытянув прямой пистолет, целился куда-то вниз.

Оттуда, из угла темноты, потребовали:

— Опровержение! Во всех газетах!

Дворник гигантским четвероногим пауком карабкался по наклонному паркету.

— Сичас, ребята, все будет, как в театре…

— Что это они?

— А наплевать, — махнул Буратино. — Не переживай, дядя, давай лучше выпьем.

Мы чокнулись под столом. Я закусил воздух последней сосиской. Отличная попалась сосиска — чистый крахмал.

Голова сразу же поплыла.

— Кантемирыч, — устало сказал я, — шли бы домой — все сразу.

— Ни фига, — решительно возразил дворник. Выпрямился, балансируя. — Я как секундар… как серкундат… Пущай палят!.. Готовься, ребята, закрывай левый глаз! Ну да куда ты целишься, дура военная? Обалдел, что ли? Ты же в меня целишься, дура, а надо вон в него…

Потянулся, поправил дуло.

— Чурбачок, ты спрятался?

— Ага, — сказал Буратино. Отогнул скатерть. — Ложись под стол, дядя, укокошат, озверел народ…

Я вяло отмахнулся.

— Уже заканчиваем, — весело сказал мне Антиох. — А потом ведь забавно…

— Тимофей! Фужер шампанского, скотина! — закричал поручик снизу.

Я едва различал его в темноте.

Дворник поднял руку.

— Айн… цвай…

Грохнули выстрелы. Стены на мгновение озарились мертвенной вспышкой. Я успел заметить, как поручик выронил пистолет, а затем комнату застлало шипящей серой.

Что-то рухнуло.

— Все, дядя, пора завязывать, — трезвым голосом сказал Буратино.

7

Меня разбудила Ольга.

— Ты стонешь…

Я сел, задыхаясь и сглатывая. Слепо шарил вокруг. Простыни были влажные.

Пахло дымом.

— Птицы? — спросила она.

— Что — птицы?

— Сотни птиц поднялись из сумеречных елей и потянулись в закат…

— Нет, — сказал я.

— Значит, еще рано.

— Для чего рано?

— Вообще рано.

— Приснилось, — сказал я, растирая лицо. — Можешь себе представить: звонят в дверь, я, конечно, иду…

— Мне подробности не интересны, — сказала Ольга. — Я все это уже знаю, я все это слышала и еще раз не хочу.

Отвернулась.

Комната была зелена от звезд. Пчелиным роем собрались они у открытого окна. Светился тополиный воздух, и тонкий ореол окутывал предметы.

Я опустил ноги на горячий паркет.

— Опять, — сказала Ольга в сторону. — То же самое. Я думала, ты не видишь снов…

— Спи, — ответил я и пошел на кухню.

У меня крохотная квартира на последнем этаже. Кухня — четыре метра, она же и прихожая: краска на стенах облезла, пол стерся, плинтуса, угрожая проткнуть, загнулись остриями вверх. Копия мышеловки. Пятый год обещают улучшение, поэтому я ничего не трогаю. Плита, неуклюжий стол, узкий проход в ванную. Особо не развернешься. Я пристроился на табуретке. Часы показывали половину чего-то. Склеивались глаза, и зевота раздирала челюсти. Все тело было словно из мокрой ваты — сейчас растечется. Звякнул никелированным боком отодвинутый чайник. Агонизируя, захрипела вода в тесных трубах. Сна не было — сидя и лошадь не заснет. Я впал в какое-то тягостное отупение: всплывали и, как в кривом зеркале, искажались длинные рожи — дворник и Буратино, ухмыляющийся Антиох. Поручик поднимал пистолет, белое облако беззвучно вспухало над черным зрачком его. Я рефлекторно вздрагивал.

Время едва сочилось.

Около семи пришла Ольга, завернутая в простыню, и села напротив.

— Ну как? — с сонным любопытством спросил я.

Она не ответила.

— Или не понравилось? — спросил я.

Ночью она молчала и позволяла все, что угодно.

— Дай сигарету, — сказала Ольга.

— Не курю.

— Жаль.

Она поправила простыню на голом плече.

— Ты тут — не думай. Это ничего не значит, и я с тобой не останусь.

— Вот и хорошо, — сказал я, вежливо улыбаясь. — Меньше хлопот.

Она кивнула.

— Хочешь чаю?

— Без сахара.

Я зажег конфорку и полез под душ. Включил посильнее. Вода шла очень теплая — неживая. Затекала в уши. Я отряхивался. Хотелось разбить голову. Ей бы жить в промерзших горах, в замке, исхлестанном стужей и ветрами, пить из каменного бокала снежную кашу, отламывать звонкие сосульки, смеяться — эхо дробит скалы, выползает из расщелин пурга, и ледники, окутавшись колючей крупой, взрываясь и переворачивая глыбы, грозно движутся в долины.

Я стоял, пока дурацкая улыбка не исчезла с лица.

Потом долго вытирался.

Когда я вышел, чайник уже дребезжал крышкой, а Ольга сидела в той же позе

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 101
Перейти на страницу: