Шрифт:
Закладка:
— А за что его так прозвали? — улыбнулась Мила.
— Слышит он уж больно хорошо. В тереме сидючи, завсегда точно скажет, сколько мышей под полом шебуршится и чем каждая из них занята… Ну, воеводой-то он совсем недавно стал, и вот за какие заслуги. Поехал как-то раз князь наш на охоту. А это ему очень редко удается, потому как вечно он занят, все недосуг ему. И в числе прочих, кто с ним поехал, как раз Ветробой был. Так вот, приехали они в лес, выследили лося, погнали. Да только в том же лесу, оказывается, лютые разбойники проживали, сильно обиженные на Владимира. При прежнем князе жилось им привольно, своя рука — владыка; из казны горстями гривны гребли, а как Владимир Киев-то взял, повелел он их всех перевешать, как простых воров, да успели сбежать, в лесу схоронились. Узнали те разбойники, что князь в лесу, и порешили ему лютой смертью отомстить. За годы, проведенные в лесу, научились они бесшумнее тени ходить, и, прокравшись, устроили засаду. Это потом уже выяснили, что, оказывается, среди загонщиков двое их пособников было, они дружкам знаки условные подавали, а те уж по-звериному перекликивались. И тут Ветробой наш их и услышал. То кукушка слишком уж басовито прокукует, то дятел вдруг так стукнет, словно у него клюв саженный… Заподозрил неладное Большие Уши, и рассказал князю. Князь виду не подал, знай, охоту продолжает. И, когда лося загнали и пристрелили, князь кричит Ветробою: «Где они?!» Большие Уши и затараторил: «Двойная береза палец вправо, третий дуб, шестая ветка три вершка вверх, орешник локоть с права…». А прочие охотники, которых князь, оказывается, тоже успел предупредить, знай, стреляют, куда Ветробой кажет! Всех разбойников порешили, ни один в живых не остался. Большие Уши так точно на них указывал, что кому в сердце стрела досталась, кому в горло, кому в глаз… И ведь он ни одного из них не видел! Все на слух… Вот такой у меня воевода. — закончил Руслан.
— А ты был на той охоте?
— Нет, я на вратах как раз стоял, да и не взяли бы меня — не по годам, да не по чину.
— И все же, какие подвиги свершил ты?
— Никаких. — смущенно улыбнулся он. — Я только еду в свой поиск. У меня все еще впереди…
— А как же я? Меня-то ты спас. Девятерых разбойников в миг единый порешил. Разве это не подвиг? — тихо спросила девушка.
— Ну, не знаю… Так было надо поступить, не оставлять же тебя этим мерзавцам на потеху… Да какой это подвиг — девять мужиков зарезать… Не хочу бахвалиться, но воин я более умелый, чем они все, вместе взятые… были.
— И, Руслан?
— Да?
— Я до сих пор никак не отблагодарила тебя за свое спасение.
— Пустое, — отмахнулся богатырь. — мне никакой награды не нужно.
— Все равно… Помогай тебе боги, Руслан. — внезапно притихшая Мила решительно поднялась из-за стола. — Пойду-ка я спать. Весь день в седле, и завтра то же самое… Эй, хозяин, которая там моя комната?
— Вторая от лестницы.
— Благодарствуй. Доброй ночи, Руслан.
— И тебе доброй.
Мила ушла. Руслан подозвал корчмаря.
— А что, хозяин, чем здесь можно поразвлечься?
— Да как-то особенно и нечем, Руслан-богатырь. Девок веселых в деревне нет, скоморохи последний раз на Купалу были… Разве что вино пить до полного изумления или в кости играть…
— А ты играешь?
— Ну, разве что, по маленькой…
— А давай! По маленькой.
— Чьи кости?
— Кто больше выкинет, того и кости. Я твоими мечу, ты моими. Идет?
— Идет.
Начали. Долгое время играли по маленькой. По прошествии часа оба оставались при своем. Увеличили ставки. Опять все при своих. Выпили по такому поводу. Стали играть — крупнее некуда: Руслан поставил все, что имел, включая коня и доспехи, хозяин поставил корчму со всем своим имуществом. Но боги, видать, в этот вечер равно благоволили к обоим, потому что ночь перекатилась за полночь, а оба все еще оставались каждый при своем. Поняв, что играть дальше совершенно бессмысленно, корчмарь и Руслан приступили было к обильному винопитию под потешные байки про Илью Жидовина, Залешанина или кривичей…
Скрипнула дверь, в корчму вошли пятеро. Крупные такие мужики, все при оружии. Лица красные с долгой дороги по пурге да морозу.
— Хозяин, вина! — рявкнул один из них.
— И мяса! — добавил второй.
— И побольше! — подытожил третий, самый здоровый.
— Сейчас! Я мигом! Присаживайтесь, дорогие гости! — корчмаря было не признать в этом заробевшем человечке, готовом поясно кланяться поздним посетителям. Руслан на всякий случай подтянул незаметно ножны с мечом поближе.
— Давай-давай, торопись, с долгой дороги мы, да с большого горя. — проворчал третий.
— Не извольте беспокоиться, я мигом! — запресмыкался корчмарь, и Руслану стало противно. Он положил меч на колени, вздохнул и повернулся к новоприбывшим гостям:
— А что за горе стряслось, люди… добрые?
— Товарищей наших порубили! — прошипел тот, что требовал мяса. — Девятеро их было, на хозяйстве оставались, пока мы… ездили по делам. Утром возвращаемся — изба в крови, двор истоптан, а товарищи наши в овраге лесном аккуратно так сложены. В рядок. Вот мы и идем по следу тех, кто это сделал. Чтобы отомстить, понятно? Двое их было: один при своем коне, второй одного нашего увел, своего подраненного у нас оставил. И этот наш конь чудесным образом в конюшне этой корчмы оказался. Ты не знаешь ли, молодец… добрый, кто бы это на нем сюда приехал, а?
«Опять драться с мужичьем, Ящер! Но другого выхода, по-видимому, нет.»
— Товарищ мой на нем приехал, и я вместе с ним. — ответил Руслан, начиная беспокоиться: эти пятеро казались куда более опытными бойцами, чем их вчерашние собратья. — так что можете излить свое горе горькое, прежде чем в Пекло к своим товарищам отправиться.
— Так я и думал. — вздохнул самый здоровый из всех пятерых, снимая полушубок и обнажая меч. Был он уже в изрядных летах, но все выдавало в нем очень бывалого воина: и сложение, и походка, и манера держаться. — Побахвалиться мы все мастера. «Мой меч — твоя голова с плеч», да? Посек девятерых щенков неразумных, и возгордился: я, мол, герой, каких свет еще не видывал… Ну, что ж, кто тебя учил драться, сучий выкормыш?
— Драться меня учил сам воевода Претич, и хватит языком молоть. — твердо сказал Руслан, вставая из-за стола с мечом в деснице.
— А меня учил тот же учитель, что и твоего воеводу. И я Претича всегда
