– Посмотрим, – серьезно ответил Джаред. – Я в Сенате. Слушания на сегодня закончены. Пойду к лидеру фракции, расскажу, что это была не записка, а сто долларов.

– Вот еще что, – Трамп вспомнил важную деталь, – залезь в мой аккаунт в Твиттере. Найди 10 ноября 2013 года. Там мой твит. Что-то о «Володе, лучшем официанте».

– Уже бегу.

Трамп взял со стола смартфон и принялся отматывать ленту по годам.

– Но вот, я же говорил, – радостно воскликнул президент и показал Меланье экран айфона. Под синей птичкой была лаконичная надпись: «Лучший официант в мире работает в московском подземелье и зовут его как главного коммуниста Ленина – Владимир». Меланья, давно стоявшая почти без сил от постоянного недосыпания уже четвёртые сутки, смотрела в иллюминатор на огромный диск полной луны. Он освещал широко растянутые над черной землей легкие перистые облака, сквозь которые просвечивали гирлянды искрящихся электричеством городов загадочного Таиланда.

– Интересно, этот Греф – последний свидетель? – Она поежилась и, не приглашая мужа, отправилась в спальню. Где тут же провалилась в сон и пришла в себя только тогда, когда самолет приземлился на военно-воздушной базе США на Окинаве. Президент спал этой ночью в кресле и тоже пропустил момент посадки. Им оставалось срочно привести себя в порядок – внизу у трапа их ждали почетный караул, военный оркестр и толпа гражданского персонала с детьми и членами семей.

Весь день оказался сплошным дежавю. Меланья назвала его «Днем сурка». Бесконечные самолеты, военные корабли и тысячи людей – в форме и в гражданском. Президент участвовал в передаче эскадрильи новеньких F-35 на авиабазе «Кадена» в состав 18-го авиакрыла. На какое-то время даже забыл о подлости с новым импичментом со стороны демократов в Конгрессе. Его распирало от вида десятков стратегических бомбардировщиков, огромных самолетов-заправщиков и транспортников, огромных сеток радиолокаторов и средств дальнего обнаружения и оповещения. Здесь, на ничтожном клочке суши, вместе с японцами жили почти миллион человек. Их энергия била ключом, и он физически ощущал некое силовое поле, отделяющее Америку от враждебного и загадочного Китая. Он смотрел в его сторону, на запад, и предвкушал предстоящую борьбу, после которой китайцы падут ниц и будут просить пощады, как было всегда последние тысячу лет. Оставалось одно – усидеть в кресле и победить на выборах, которые состоятся через два месяца.

Глядя в сторону Китая, он гадал – что сегодня ночью ждет его в самолете, когда в Вашингтоне продолжатся слушания. Будет ли на них старый, похожий на ощипанного петуха генерал, которого Меланья затащила в их дом четыре года назад?

Глава 22

В конечной точке предвыборного турне – острове Окинава – президенту Трампу хотелось побывать на всех четырнадцати военных базах США. Они жестко запирали выход Китая в Мировой океан, здесь Трамп лишний раз убедился, что доброе слово и кольт гораздо лучше просто доброго слова. Он чувствовал, что его идея фикс – изгнание китайцев из Америки и вообще с мировых рынков – дает не просто шанс, а стопроцентную возможность победить на выборах второй раз. Рабочие промышленных Штатов и американской глубинки видели в нем последнюю надежду перед угрозой нарастающего кризиса. Особенно остро проблема встала из-за потери работы десятков миллионов американцев после злосчастного гриппа и вынужденной изоляции на протяжении полугода. Оставалось совсем чуть-чуть. Пережить сегодняшнюю и следующую ночи, когда в Сенате закончат слушать свидетелей и вынесут приговор. Он не сомневался, что и на этот раз все обойдется, но неизвестность все же угнетала.

Вертолет с позывным «Marine one» приземлился около полуночи на взлетной полосе самой крупной на Окинаве базы ВВС «Кадена». Все четырнадцать «точек» за прошедшие сутки облететь не удалось, надо было двигаться дальше. Те, кто сопровождал его в поездке – сотрудники администрации и военные из Пентагона, уже погрузилась на Борт номер 1. В огромных недрах самолета исчезли и журналисты президентского пула. Он старался общаться с ними как можно реже – не хотелось отвечать на неудобные вопросы.

Прощаясь с командованием базы, он пожал всем руки, поднялся по трапу, обернулся и помахал рукой. Затем приложил ладонь ко лбу в военном приветствии и шагнул на борт. Дверь закрылась. Он перебросился ничего не значащими фразами с членами команды, которые топтались у выхода, и ушел в президентский отсек. Самолет мягко тронулся, зарулил на взлетку и через несколько минут оторвался от земли. Сразу после начала набора высоты борт заложил крутой вираж и вошел в разворот на сто восемьдесят градусов, строго на север. Через два часа предстояло приземлиться в токийском аэропорту Нарита. Перед возвращением в Вашингтон в Токио планировалась дежурная встреча с премьер-министром Японии.

В президентском кабинете ждала Меланья, в том же розовом домашнем халате. Жена сидела в его кресле за письменным столом. Когда увидела мужа, поднялась, подошла к нему, крепко обняла и поцеловала в щеку. Он не произнес ни слова, только погладил ее по спине и тяжело вздохнул. Оба волновались. Монитор на стене светился заставкой телеканала, заседание еще не транслировалось. Президент ушел в ванную, принял душ, надел белый махровый халат и вышел к Меланье. Присел на стул возле иллюминатора. Заседание начиналось. На Восточно-Китайским море пробил час ночи. В Вашингтоне – ровно полдень.

На мониторе появился общий план зала заседаний Сената. На балконе для зрителей – конгрессмены и сотрудники аппарата Белого дома. Ни одного свободного места. Режиссер трансляции резко сменил общую картинку на крупный план лица председателя Верховного суда Робертса. Такой же холодный взгляд, даже хмурый. Камера отъехала. Все сто сенаторов заняли места на партах амфитеатра. Судья Роберте объявляет заседание открытым и приглашает в зал нового свидетеля обвинения – Олега Калугина.

Русский вошел через дверь напротив судьи и поначалу слился на «картинке» с темно-синим ковровым покрытием зала Сената. На нем был костюм такого же – синего цвета. Камера наехала на лицо генерала. Впалые щеки, острый подбородок и острый нос, немигающий взгляд желтоватых глаз. Трамп сжал кулаки, мысленно послал проклятие в адрес Меланьи. Это она свела его с русским, оказавшимся не просто старичком с небритым кадыком, а жутким интриганом и лжецом. Меланья ощутила физически волну неприязни, набегающую на нее со стороны мужа, но виду не подала. Ругаться в такой момент означало воспользоваться первым подвернувшимся поводом, чтобы бросить мужа на произвол судьбы. Она сидела не шелохнувшись, вжалась в кресло. То же самое происходило в отсеке для заседаний Борта номер 1. Помощники Трампа и военные сняли пиджаки и кители, сидели