выражают свою идею рая? Для одного это пир в обществе прекрасных женщин, для другого – забвение, для третьего – непрерывно звучащая музыка и отсутствие работы, для четвертого – добрые охотничьи угодья. У гэлов, полагает мистер Таллискер, самая чудесная идея. Страна юности.

– А что в них поет? – спросил Грант, прерывая сравнительное анатомирование блаженства.

– Это спорный вопрос, – ответил мистер Таллискер. На него и правда можно ответить по-разному. Он сам ходил по ним. Бесконечные мили чистого белого песка у сверкающего моря. Они «поют», когда ступаешь по ним, но он сам считает, что «скрипят» – более точное слово. С другой стороны, когда дует устойчивый ветер, а такие дни на островах не редкость, он срывает тонкий, почти невидимый слой песка и несет его вдоль побережья, так что песок действительно «поет».

От песков Грант перевел разговор на тюленей (на островах, оказывается, рассказывали массу историй о тюленях; перевоплощение тюленей в людей и наоборот; если верить этим сказкам, у половины населения островов есть значительная доля тюленьей крови), с тюленей – на шагающие скалы, и обо всем мистер Таллискер говорил интересно и со знанием дела. Только на реках он сдал.

Кажется, единственное, что на Кладда было точно таким же, как в любом другом месте на земле, были реки. За исключением того, что почти все они впадали в маленькие озера или терялись в болотах, реки на Кладда были просто реками – водой, которая нашла свой путь.

Ладно, думал Грант, расставшись с мистером Таллискером и направляясь к ресторану, где они договорились встретиться с Томми, может, это и есть «застывшие». Текущие в застывшую воду, в болото. Быть может, Б-Семь употребил это слово потому, что ему нужна была рифма. Ему требовалось слово, рифмующееся с «заговорившие».

Грант только вполуха прислушивался к рассказам двух фермеров-овцеводов, которых Томми привел к ланчу, и завидовал ничем не омраченному выражению их глаз, их беспредельной невозмутимости. Никакие демоны не гнались за этими крупными спокойными мужчинами. Время от времени на них обрушивались удары судьбы, у них в стадах гибла каждая десятая овца от сильных снегопадов или от неожиданной болезни. Однако сами они оставались здоровыми и незыблемыми, как холмы, на которых они выросли. Сильные неторопливые люди, любящие шутки и довольствующиеся малым. Грант очень хорошо сознавал, что его одержимость Б-Семь неразумна, ненормальна, что это просто часть его болезни, что в здравом уме он бы и не вспомнил о Б-Семь. Он отвергал это наваждение и держался за него. Это было одновременно его пагубой и его прибежищем.

Однако, когда они с Томми ехали домой, настроение Гранта было явно более бодрым, чем утром. Не оставалось почти ничего в расследовании дела Шарля Мартина, француза, механика, чего бы он теперь не знал. Этого он добился. И это было уже кое-что.

В этот вечер после ужина он отложил в сторону книгу о европейской политике, с которой накануне вечером переключил свое внимание на телефонный аппарат Томми, и стал рыться на книжных полках в поисках чего-нибудь об островах.

– Ты ищешь что-то определенное, Алан? – спросила Лора, подняв глаза от «Таймс».

– Я ищу что-нибудь об островах.

– Гебридах?

– Да. Наверное, есть какая-нибудь книжка о них.

– Ха! – воскликнула Лора, ухмыльнувшись. – Есть ли о них книжка! Целая литература, дорогой мой. В Шотландии редко кто не написал книгу об островах.

– У вас есть какие-нибудь из них?

– У нас есть практически все. Все, кто приезжал сюда погостить, привозили с собой по книге.

– А почему они не забирали их с собой, уезжая?

– Ты поймешь это, когда попробуешь почитать их. Ты найдешь их на нижней полке. Их там целый ряд.

Грант начал просматривать этот ряд, пробегая книги быстрым натренированным взглядом.

– А откуда этот внезапный интерес к Гебридам? – спросила Лора.

– Поющие пески, о которых говорил Крошка Арчи, застряли у меня в голове.

– Наверное, это первый случай, когда то, что говорил Крошка Арчи, застряло у кого-то в голове.

– Думаю, все же его мать помнит его первое слово, – произнес Томми из-за «Клэрион».

– Оказывается, Тир-на-Ног находится лишь чуть западнее поющих песков.

– И Америка тоже, – заметила Лора. – И она гораздо ближе идее островитян о рае, чем Тир-на-Ног.

Грант, повторяя монолог мистера Таллискера по поводу сравнения различных представлений о рае, сказал, что гэлы – единственный народ, который видел рай как страну юных, что очень мило с их стороны.

– Гэлы – единственный народ, у которого отсутствует слово для понятия «нет», – сухо сказала Лора. – Это гораздо более точная характеристика, чем их понятие о вечности.

Грант вернулся к горящему камину с целой охапкой книг и начал пролистывать их.

– Трудно представить себе мозг, который не изобрел слова для понятия «нет», не так ли? – с усмешкой сказала Лора и вернулась к «Таймс».

Книги были самые разные – научные, сентиментальные, чисто фантастические. От советов, как жечь водоросли, до описания святых и героев. От наблюдений за птицами до рассказов о переселении душ. Были среди них превосходные, но скучные, были и невообразимо плохие. Казалось, ни один человек, когда-либо посетивший острова, не удержался, чтобы не написать о них. Библиография в конце самых серьезных из них сделала бы честь литературе о Римской империи. С одним только соглашались все: острова волшебны. Острова – последнее прибежище цивилизации в обезумевшем мире. Острова прекрасны сверх пределов воображения, это земля, покрытая ковром диких цветов, окруженная морем, россыпью сапфиров, разбивающихся на серебристых берегах. Страна блистающего солнечного света, красивых людей и хватающей за сердце музыки. Дикой прекрасной музыки, идущей от начала времени, от эпохи, когда боги были молодыми. И если вы захотели туда поехать, смотрите расписание Мак-Брэйна на странице 3 Приложения.

Книг Гранту хватило как раз до того момента, когда надо было идти спать. И когда они пили полагающееся перед сном питье, он сказал:

– Мне бы хотелось взглянуть на острова.

– Запланируй на будущий год, – поддержал его идею Томми. – На Льюисе довольно хорошая рыбалка.

– Нет, я имею в виду – теперь.

– Ехать теперь! – воскликнула Лора. – Никогда не слышала ничего столь безумного!

– Почему? Ловить рыбу я не могу, пока моему плечу не станет лучше, так что я прекрасно мог бы отправиться в экспедицию.

– При моем лечении твое плечо поправится через два дня.

– А как попадают на Кладда?

– Думаю, через Обан, – ответил Томми.

– Алан Грант, не сходи с ума. Если ты не можешь ловить рыбу, есть тысяча других занятий; только не болтаться в море, пересекая Минч, в марте.

– Говорят, на островах весна наступает рано.

– Это не относится к Минчу, поверь мне.

– Конечно, ты можешь