родители. Во всяком случае, когда я ему объявил, что собираюсь сделать, он словно заново пережил предательство: от него снова все открестились. Он готов был убить меня. К счастью, я сумел успокоить его. Однако от своей рекомендации, чтобы он прошел испытательный срок в тюрьме, я не отказался.

— Для этого нужна убежденность.

Белсайз пожал плечами.

— Я и лечу с убежденностью. Я понял уже много лет назад, что должен идти на риск. Если я не рискну, не дам им шанс исправиться, я не могу ожидать, что они отыщут его сами.

Официантка принесла сандвичи, и несколько минут мы были заняты едой. По крайней мере я. Белсайз лишь куснул свой сандвич несколько раз, будто мы с Дэйви испортили ему аппетит, а потом и совсем отодвинул тарелку.

— Пора научиться не надеяться на многое, — сказал он. — Пора привыкнуть к мысли, что они не раз были биты до встречи со мной. Еще удар, и от них ничего не останется. — Он поднял голову. — Очень прошу вас, сообщите мне все факты касательно Дэйви.

— Боюсь, они вас не порадуют. И я не 'хочу, чтобы вы объявили розыск его и девочки. По крайней мере до тех пор, пока я не переговорю с моим клиентом.

— Чем тогда я могу быть вам полезен?

— Ответьте еще на несколько вопросов. Если вы поверили в Дэйви, почему вы все-таки рекомендовали посадить его на шесть месяцев в тюрьму?

— Ему это было необходимо. Он угонял машины, поддавшись порыву, импульсивно. Вероятно, уже в течение нескольких лет.

— Чтобы их продать?

— Нет, чтобы покататься. Он мне признался, когда у нас установилось взаимопонимание, что исколесил весь штат. Он сказал, что искал своих родителей, своих настоящих родителей. Я ему поверил. Мне очень не хотелось отправлять его в тюрьму, но я считал, что шесть месяцев пребывания под контролем дадут ему шанс остыть, он повзрослеет.

— Получилось?

— До некоторой степени. Он закончил среднюю школу, много читал сверх программы. Но, конечно, у него остаются нерешенные проблемы. Только бы он дал себе время.

— Проблемы, связанные с психикой?

— Я предпочел бы называть их жизненными проблемами, — сказал Белсайз. — У юноши ведь никогда не было никого и ничего своего — ни своих родителей, ни дома. Лично я считаю, что психиатр мог бы оказать ему помощь. Но психолог, который по нашей просьбе давал ему тесты, полагал, что вряд ли он оправдает возлагавшиеся на него надежды.

— По причине его неуравновешенности?

— Я никогда не спешу навешивать ярлыки на молодых людей. Мне неоднократно доводилось наблюдать подростковые кризы. В любом виде, о чем можно прочитать в учебнике по психологии. И нередко бывает, что, когда криз проходит, они меняются к лучшему. — Он положил руки на стол ладонями вверх.

— Или к худшему.

— Вы циник, мистер Арчер.

— Только не я. Я оказался одним из тех немногих, которые изменились к лучшему. Чуть к лучшему, честно говоря. Стал полицейским, а не нарушителем порядка.

Белсайз улыбнулся, и лицо его при этом сморщилось.

— А я еще не решил, с кем я. Мои подопечные говорят, что я полицейский. А в полиции меня считают защитником нарушителей. Но дело не в нас, верно?

— Вы представляете себе, куда мог поехать Дэйви?

— Куда угодно. Вы говорили с его хозяйкой? Я не помню ее фамилии, такая рыжеволосая женщина…

— Лорел Смит. Я говорил с ней. Откуда она вообще взялась?

— Через наше учреждение она предложила ему работу на неполный рабочий день. Это произошло два месяца назад, как раз когда он вышел из тюрьмы.

— А до этого она его знала?

— Не думаю. По-моему, она из тех женщин, которые любят помогать.

— А что она хочет взамен?

— Вы циник, — повторил он. — Люди часто делают добро, потому что это в их характере. По-моему, у миссис Смит тоже были неприятности.

— Почему вы так решили?

— О ней был запрос из полиции Санта-Тересы. Примерно тогда же, когда Дэйви вышел из тюрьмы.

— Официальный запрос?

— Полуофициальный. Помощник тамошнего шерифа, некий Флайшер, приезжал ко мне. Он хотел разузнать все, что нам известно о Лорел Смит и о Дэйви. Распространяться я не стал. Если откровенно, он мне не понравился. К тому же он не пожелал объяснить, зачем ему нужна эта информация.

— Вы навели справки о Лорел Смит?

— Нет. Я не счел это необходимым.

— Я бы на вашем месте навел. А где Дэйви жил до того, как попал в тюрьму?

— По окончании школы он год или немногим больше жил один. Летом на взморье, зимой перебивался случайными заработками.

— А до этого?

— У приемных родителей. У мистера и миссис Эдвард Спеннер. Он взял их фамилию.

— Можете вы мне сказать, где найти этих Спеннеров?

— Они живут в Западном Лос-Анджелесе. Вы найдете их адрес в телефонной книге.

— Дэйви продолжает поддерживать с ними отношения?

— Не знаю. Спросите их сами.

Официантка принесла счет, и Белсайз поднялся, чтобы уйти.

ГЛАВА 7

«Сентениал банк» занимал на Уилшир-бульвар новую двенадцатиэтажную башню, одетую в стекло и алюминий. Лифт поднял меня в офис Себастиана на третьем этаже.

В приемной секретарша с фиалковыми глазами скала мне, что Себастиан ждет меня.

— Но, — добавила она значительным тоном, — сейчас у него мистер Стивен Хэкетт.

— Сам великий босс?

Она нахмурилась и зашикала на меня.

— Мистер Хэкетт вернулся сюда после обеда с мистером Себастианом. Но он любит сохранять инкогнито. Я сама вижу его всего второй раз в жизни. — Она говорила так, будто речь шла о визите королевской особы.

Я присел на диван у стены. Секретарша встала из-за машинки и, к моему большому удивлению, села рядом со мной.

— Вы полицейский, или доктор, или еще кто-то в этом роде?

— Еще кто-то.

— Можете не говорить, если не хотите, — обиделась она.

— Согласен.

Она помолчала.

— Я очень беспокоюсь за мистера Себастиана.

— Я тоже. А почему вы решили, что я врач или полицейский?

— По тому, как он говорил о вас. Он ждет вас с нетерпением.

— Он не сказал почему?

— Нет, но сегодня утром я слышала, как он плакал у себя в кабинете. — И она показала на дверь в кабинет. — Мистер Себастиан вообще очень сдержанный человек. А тут плакал по-настоящему. Я вошла и спросила, не могу ли я чем-нибудь помочь. Он ответил, что ничем помочь нельзя, что его дочь очень больна. — Она повернулась и своими фиалковыми глазами заглянула мне в глаза. — Это правда?

— Возможно. Вы знаете Сэнди?

— Я ее видела. А что с ней?

Мне не пришлось сочинять диагноз. Из кабинета донеслись