Всё что хотел сказать, удалось уместить в несколько коротких фраз. Затем я снова вырубился. И очнулся только на следующий день в больничной палате, после того, как мне уже вытащили пулю.

Сергей Иванович сработал быстро, сразу же при подъезде в больницу, связался с генерал-лейтенантом Кривоплясовым, руководителем советских войск на Кубе. Последствия не заставили себя долго ждать. Ракетный крейсер «Грозный», несущий патрулирование в территориальных водах Кубы, быстро нашел яхту Мартинесов в указанных координатах. Произвел предупреждающий выстрел из бортового орудия. Экипаж сложил оружие и поднял руки вверх. Уже начавший отплывать во Флориду, не дождавшийся «тюленей» баркас перехватили патрульные катера кубинцев, наведенные срочно поднятым с гаванского аэродрома самолетом-разведчиком ТУ-95РЦ. Яхта с мятежниками и баркас с Дереком Россом и другими сотрудниками ЦРУ были отконвоированы в порт Гаваны. С бандитами и американцами начали сразу работать следователи и контрразведчики, наши и кубинские.

Вечером на следующий день ко мне в больницу приехал срочно прилетевший в Гавану, Петр Иванович Ивашутин. Генерал армии был очень зол. Досталось и мне, и Сергею Ивановичу. Генерал не орал, но цедил каждое слово так, будто ему было очень трудно разговаривать и хотелось придушить нас обоих на месте. А под конец, зловеще пообещал устроить нам подробный разбор полетов по приезду в Союз.

Дулся он долго, и только выслушав меня, немного подобрел. То что, я сообщил, заставило его свернуть разговор и на всех парах помчаться в посольство, чтобы немедленно связаться с генеральным секретарем Романовым.

Охрана моей палаты, возле которой и так дежурили двое спецназовцев Кастро, офицер Департамента Безопасности, Володя и Сергей Иванович, после визита Ивашутина была удвоена. Теперь вместе с ними дежурили четыре здоровенных морпеха с «калашниковыми» и капитан ГРУ.

Бойцы стояли в коридоре, на лестнице, караулили у входа в палату, сидели возле пожарного выхода. И это не считая машину у входа с двумя полицейскими. Я даже чувствовал себя неловко с таким количеством охраны.

Обычных пациентов она напугала так, что они десятой дорогой обходили мою палату. А я на следующий день свободно общался с нашими ребятами и кубинцами, угощал их многочисленными вкусняшками, присланными Фиделем и Раулем, послом и генералом Ивашутиным.

Аню, Веронику, Игоря Семеновича и Серегу отправили в Москву через два дня, когда возобновилась авиасообщение между СССР и Кубой. Убитого Вову Потапенко, Аллу и Ивана доставили в гробах военно-транспортным самолетом.

Я, вместе с Сергеем Ивановичем и Володей, улетел на следующий день, ещё не совсем здоровый, перевязанный и с корсетом на ребрах. Спустя сутки меня вызвали в Кремль к генеральному секретарю. В кабинете Романова присутствовали Машеров и Ивашутин. И здесь мне пришлось выдержать свой самый главный бой, убедить руководителей государства, что американцам надо ответить именно так — ракетным ударом по лагерю подготовки кубинских контрреволюционеров и заверить, что это самый правильный шаг, а Америка не решится на ответный удар и прямую войну. Я использовал все свои аргументы, упирая на «высшие» способности и знание, что никакого вооруженного ответа не будет.

После полуторачасового разговора я покидал кабинет генерального секретаря, потный и выжатый как лимон, но очень довольный — Романов, Машеров и Ивашутин мне поверили.

Оставалось еще голосование на Политбюро. Для этого члены Политбюро провели расширенное заседание с главой генштаба — Огарковым, первым заместителем — Ахромеевым — и новым начальником ГРУ — Анатолием Павловым. Со всеми тремя предварительно побеседовал Ивашутин. Ахромеев и Огарков его поддержали, Павлов сомневался, но Петру Ивановичу удалось его убедить заявлением о неких высокопоставленных источниках, в свое время давших информацию о предателях в ГРУ и КГБ и государственном перевороте, а сейчас уверенных, что военного ответа США не будет.

На момент голосования Политбюро мнение военных было единым: ответный удар по лагерю контрреволюционеров надо нанести. Их аргументы позволили убедить Гришина и Щербицкого, которые хоть и, колебались, но проголосовали «за». «Против» остались Суслов и сменивший Громыко, новый глава МИД Кузнецов. Тихонов воздержался. Остальные поддержали военных. Решение было принято.

25 апреля в 14:25, вышедшие из гаванского порта РК «Грозный» и «Севастополь», нанесли ракетный удар по лагерю контрреволюционеров, базирующемуся во Флориде. Было уничтожено четыреста семьдесят восемь боевиков, двенадцать американских инструкторов и два человека из вспомогательного гражданского персонала, восемьсот четыре человека получили ранения.

Президент США провел срочное совещание с директором ЦРУ, членами Совета национальной безопасности и министром обороны. Его результаты озвучены не были, кроме ничего не говорящих пустых фраз и общих угроз возмездия для публики.

Вой и визг в Америке стоял до небес. Газеты и телевидение несколько дней призывали к возмездию, но потом внезапно разом замолкли, как будто кто-то дернул рубильник и выключил истерику.

США угрожали эскалацией, совершали судорожные движения в виде плаваний эскадр ракето— и авианосцев в нейтральных водах, пытались ввести санкции, частично у них даже получилось. Но в итоге всё закончилось пшиком. Войны не произошло. Авторитет СССР вырос, и к нам со всего мира потянулись разные государства, ищущие надежного союзника против американской экспансии. Полную экономическую блокаду, как США ни пыжились, ввести у них не вышло. А частичная нам была не очень страшна, ведь у нас был большой и перспективный рынок СЭВ, к которому начали активно присоединяться новые страны: Ливия, Югославия, Никарагуа и многие другие. Даже Китай, начавший налаживать с нами отношения, стал членом СЭВ.

А у США появились новые проблемы и заботы. В Саньяго расстреляли кортеж Пиночета, и в результате уличных боев в столице Чили к власти опять пришли левые, негласно поддержанные СССР и Кубой. В Колумбии развернулась настоящая война всех против всех: наркокартели, правительственные войска и «красные партизаны» с помощью спецслужб разозленного Кастро, устроили бойню друг с другом. Любого цэрэушника или американского военного убивали почти сразу по прибытию в Колумбию.

Союз вступил в новую эру: Романов жестко продавил на Политбюро изменение экономической политики по отношению к африканским и другим «союзникам». Африканские царьки и диктаторы, игравшие в «социалистический выбор», чтобы пользоваться военной защитой, технологиями и экономической мощью Советского Союза, были вынуждены отдавать долги. В казну СССР полноводной рекой потекли ресурсы и полезные ископаемые: золото, алмазы, платина и многое другое. Была создана государственная корпорация «Совтранснефть», получавшая прибыль от экспорта африканской нефти. Советские магазины заполнились продуктами: рисом, кофе, какао, арахисом, буйволиным и бараньим мясом, различными консервами. В каждом универмаге полки продуктовых отделов ломились от экзотических фруктов: бананов, ананасов, авокадо, гуавы, манго, цитрусовых и многих других.

Куба и Вьетнам стали международными социалистическими здравницами. Там совместно с местными