– Насколько хорошо ты разглядел того человека? Что ты помнишь?

– Помню… помню, я подумал, что он такой же, как я.

Джульетте показалось, что Соло всхлипнул, но, возможно, это был просто вздох усталости. Она обернулась на дверь, которую они миновали, – за ней стояла темнота, сюда не поступало электричество из АйТи. Не здесь ли прячется напавший на Соло? Не оставляют ли они за спиной живого призрака?

Она очень надеялась, что нет. Впереди лежал слишком долгий путь – даже до участка помощника шерифа и тем более до любого места, которое она могла бы назвать домом.

Они молча проковыляли еще полтора этажа. Джульетта дрожала, а Соло кряхтел и морщился. Периодически она потирала руки, ощущая, как те вспотели от усилий. Но согреться не давало влажное белье. К тому же, после того как позади остались три этажа, Джульетту одолел такой голод, что она испугалась, не иссякнет ли вообще в ее теле запас сил. Организму требовалось горючее – то, что можно сжечь, чтобы согреться.

– Еще этаж, и мне придется остановиться, – сказала она.

Соло что-то буркнул, соглашаясь. Было приятно думать об отдыхе – по ступеням легче подниматься, когда четко знаешь, сколько их осталось. На площадке сто тридцать второго этажа Соло медленно опустился на пол, перебирая руками по прутьям ограждения, как по ступенькам веревочной лестницы. Коснувшись пола, он улегся на спину и закрыл лицо руками.

Джульетта надеялась, что у него нет ничего серьезнее сотрясения. Она насмотрелась на людей с сотрясениями, работая среди мужиков, слишком крутых, чтобы надевать каску, – и сразу терявших всю крутость, стоило стальной балке или инструменту ударить их по голове. Соло помог бы отдых.

Но с отдыхом была одна проблема: Джульетте было холодно. Она потопала ногами, разгоняя кровь по телу. Во время подъема она немного вспотела и, остановившись, мерзла еще сильнее. Она ощущала, как по шахте перемещается воздух – холодный поток снизу работал как естественный кондиционер. Плечи у Джульетты дрожали, а нож так вибрировал в руке, что ее отражение, когда она посмотрела на зеркальную металлическую плоскость, показалось размытым пятном. Двигаться было трудно; но если она остановится, это ее убьет. И еще она не знала, где спрятался нападавший, и могла лишь надеяться, что он сейчас ниже, чем они.

– Надо идти дальше, – сказала она и посмотрела на двери за спиной. Окошки в них были темными. Что она сделает, если прямо сейчас кто-нибудь выскочит оттуда и нападет? Как сможет сопротивляться?

Соло приподнял руку и махнул ей:

– Иди. Я останусь.

– Нет, ты пойдешь со мной.

Она потерла ладони, подышала на них, собираясь с силами. Затем подошла к Соло и попыталась схватить его за руку, но он вырвался:

– Еще отдохну. Я потом догоню.

– Будь я проклята, если… – ее зубы непроизвольно лязгнули, – если брошу тебя одного.

– Так хочется пить…

Насмотревшись на такое количество воды, что ее хватило бы до конца жизни, Джульетта тем не менее тоже ощутила жажду. Она взглянула вверх:

– Еще этаж – и мы придем на нижние фермы. Пошли. Доберемся туда, и на сегодня хватит. Вода и еда, и мы найдем мне что-нибудь сухое. Давай, Соло, вставай. Мне плевать, если домой придется идти неделю, я не собираюсь сдаваться в самом начале пути.

Она схватила его запястье. На этот раз он не отдернул руку.

Следующий этаж они одолевали целую вечность. Соло несколько раз останавливался, опирался о перила и тупо смотрел на очередную ступеньку. По шее у него заструилась свежая кровь. Джульетта топала замерзшими ногами и мысленно ругалась. Все казалось глупым. Она вела себя как последняя дура.

За несколько ступенек до следующей площадки она оставила Соло и пошла проверить двери на ферму. Протянутые из АйТи аварийные электрические провода, свисающие вдоль лестничной шахты, были наследием прошлых десятилетий, когда выжившие вроде Соло делали все, что могли, лишь бы оттянуть конец. Джульетта заглянула внутрь и увидела, что лампы над растениями не горят.

– Соло? Я схожу включить таймеры. А ты отдыхай здесь.

Он не ответил. Джульетта распахнула дверь и попыталась сунуть нож в металлическую решетку под ногами, оставив торчать рукоятку, чтобы зафиксировать дверь в открытом положении. Руки так тряслись, что потребовалось значительное усилие, чтобы просто попасть лезвием в отверстие решетки. Мокрое белье пропахло горелой резиной и бензином.

– Я помогу, – сказал Соло.

Открыв дверь, он уселся на пол, навалившись спиной на створку и приперев ее к перилам.

Джульетта прижала нож к груди:

– Спасибо.

Соло кивнул и махнул рукой. Его веки медленно опустились.

– Принеси воды, – прошептал он, облизывая губы.

Джульетта похлопала его по плечу:

– Подожди, я быстро.

* * *

В вестибюле тусклый свет аварийных ламп с лестницы быстро сменился кромешной тьмой. Где-то вдалеке гудел циркуляционный насос – такой же звук встретил Джульетту на верхней ферме несколько недель назад. Но теперь она была с ним знакома и знала, что он означает наличие воды. Воды и еды, а возможно, и смены одежды. Для этого ей требовалось лишь включить свет. Она выругала себя за то, что не прихватила второй фонарик, а заодно и за утрату сумки и снаряжения.

Тьма поглотила ее, когда она перелезла через турникет. Она знала, куда идти. Такие фермы кормили ее и Соло неделями, пока они возились с тем жалким насосиком и трубопроводами. Джульетта подумала о только что подключенном новом насосе – механику внутри нее хотелось точно знать, надежно ли он подсоединен и стал бы работать, если бы она перед уходом включила рубильник на лестничной площадке. Мысль представлялась безумной, но, даже если самой Джульетте было не суждено дожить, чтобы увидеть все своими глазами, ей все равно хотелось надеяться, что это укрытие можно осушить, откачать просочившиеся грунтовые воды. Суровые испытания на «глубине» уже ощущались далекими, словно пережитыми во сне, а не наяву, и все же Джульетте хотелось, чтобы они не оказались напрасными. И чтобы раны Соло тоже не оказались напрасными.

Белье громко шуршало в темноте, когда бедра при ходьбе терлись друг о друга, мокрые пятки шлепали по полу. Одной рукой Джульетта касалась стены, в другой держала придающий уверенности нож. Она уже начала ощущать в воздухе тепло от недавно горевших ламп и была рада, что ушла с холодной лестницы. Ей даже стало лучше. Глаза начали привыкать к темноте. Она раздобудет еду и воду, отыщет