пообещал прийти снова, когда что-то выяснит, и вышел из комнаты. Проводив его взглядом, надеясь, что Гваэрон был вежлив и заботлив не только потому, что она — сестра вождя, Бериль вздохнула и вдруг заметила стоявшую около дверей Аданель.

— Белемиру сказали? — не своим голосом произнесла она.

— Я не говорила, — пожала плечами Бериль.

— Ладно, — женщина опустила голову. — Сама скажу.

— Может, — сестру Брегора вдруг посетила идея, которая показалась гениальной, — назовём нашу первую малышку Аданель?

Супруга Белемира побледнела, глаза стали красными, однако дрогнувшие губы улыбнулись.

— Может, родители найдутся, — тихо сказала она и пошла к выходу.

Бериль повернулась к кроватке, которую качала одна из нянек.

— Ты хочешь, чтобы тебя звали Аданель? — спросила девушка младенца.

Сначала стало тихо, ребёнок перестал хныкать, а потом вдруг горько расплакался, размахивая ручонками и задевая своё личико. Опытная нянька быстро туго запеленала кроху, и та успокоилась.

«Куколка, — подумала Бериль. — интересно, какая из неё получится бабочка?»

Весна в Фиримаре

Дорога домой превратилась в кошмар. Тяжёлые мысли постоянно возвращались, и хотя всё уже было сделано и решено, успокоиться не получалось.

Брегор снова и снова вспоминал, как, протрезвев после пьянки в доме Унура, испугался заболеть чем-нибудь неизлечимым, поэтому побежал к лекарям, которые отреагировали на его просьбы проверить здоровье и дать что-нибудь на всякий случай очень понимающе. Разумеется, со столь серьёзной проблемой вождь обратился к эльфам, даже не подумав просить помощи людей, но, несмотря на успокаивающие слова знахарей Старшего Народа, уверявших, будто всё в порядке, Брегор не мог успокоиться: мало ли, что даст о себе знать спустя время?

А ещё вспоминались и другие слова из книг библиотеки Белемира: жена должна быть одна не только потому, что можно захворать самому, заразить супругу и родить больных детей, но и каждый злой поступок из прихоти укрепляет власть Моргота в Арде. Одна измена — лишь песчинка, но если каждый муж изменит жене, а каждая жена мужу — соберётся смертоносный поток грязи, который сметёт всё прекрасное, что осталось в мире. В подобные речи верить не хотелось, но совесть заставляла прокручивать их в голове снова и снова. Ужасно!

Решив для себя, что Мельдир никогда не узнает о случившемся, и подобное больше не повторится, вождь бесконечно перечитывал письмо из дома, в котором жена говорила о будущем ребёнке. Разум уверял: незадолго до отъезда в Барад Эйтель Мельдир уже вела себя странно — стала слишком нервная, плаксивая, болезненно отреагировала на смерть Аданель-младшей, да и тошнота от выпитого тоже наводила на мысли — конечно, это из-за беременности! Но в сердце то и дело вспыхивала ревность. Она была бессмысленной и нелогичной, заставляла презирать самого себя, вспоминать о том, как, отрицая очевидную заботу эльфов о семье героя войны, беоринг оказался в отвратительном месте с опустившимися людьми, и это привело к непоправимому.

«Отрекшись от Валар, эльфы остались великим народом, — оформилась неприятная мысль, — а мы, уходя от эльфов, превращаемся в зверьё».

Брегор и раньше видел это, но теперь, когда оступился сам, появилось окончательное понимание, и, как бы ни было обидно, пришлось признать — эльфы нужны. Жизненно необходимы! Да, они не идеальны, способны на нехорошие поступки, но разве это сравнится с той грязью, которая затягивает расу Младших, как только ей дают свободу?

Увы…

Пытаясь отвлечься от ненависти к себе и своему народу, Брегор пробовал думать о том, что скажет подданным, когда объявит о наборе в северные войска. Для начала можно отправить тех, у кого нет родни, либо дать возможность преступникам «искупить вину», а должникам — пообещать полное освобождение от выплат. Остальные могут пойти добровольцами, но принуждать никого никто не станет. Поначалу. Хорошо бы, конечно, показать пример народу и отправить воевать кого-то из семьи: дальней родни много — прямых потомков Беора, по последнему пересчёту, было сорок восемь человек. Среди них есть те, кто числится в дортонионской армии.

А потом снова получить ножом куда-нибудь. И хорошо, если сам, а если попытаются убить Мельдир или ребёнка?

А если ребёнок чужой?!

Ударив себя в лоб, Брегор посмотрел в окно «крытой телеги». Зима прошла, но на сердце по-прежнему холодно и пусто.

Вспомнив лицо супруги, вождь улыбнулся. Как же хотелось просто обнять её и забыть обо всём!

Взяв купленное в Барад Эйтель эльфийское вино, Брегор выпил и попробовал заснуть. Лучше уж привычные кошмарные видения, чем мысли о том, что было этой зимой.

***

Дортонион встретил химрингского посланника холодной мрачной погодой, однако по мере приближения к столице становилось теплее и солнечнее.

Алмарил знал: жить во дворце на правах гостя он точно не хочет, поскольку это грозит постоянной слежкой и лишними вопросами, отвечать на которые желания не возникало. Можно было бы поселиться в гостинице на одной из торговых дорог, но таргелионский принц решил всё-таки действовать, как и планировал уже давно: остановиться в Фиримаре и попробовать собрать для себя войско, подобное тому, как сделано в Барад Эйтель. Конечно, придётся объясняться с королём Финдарато, однако, по слухам, у него возникли сложности с казной, значит, если перевести военные дела в прибыль, владыка скорее всего не станет противиться обучению его подопечных бою против драконов.

В конце концов, Фирьяр — это ведь легко пополняемый и не слишком ценный ресурс, а к Финдарато и так из-за Младших есть вопросы. Пусть делится воинами! Или хочет испортить отношения с Химрингом?

Заехав на ставший легендарным тракт, построенный над землёй, чтобы даже во время весеннего разлива рек не прекращалось движение обозов, Алмарил пожалел, что взял с собой сопровождающими только эльфов. Гномы бы нашли, к чему придраться, глядя на эту конструкцию. Хотя… какой смысл смеяться над теми, кого даже самостоятельным королевстом не назвать?

А с высокой дороги можно расстреливать вражеское войско. Главное — не дать им забраться туда первыми.

***

— Я завтра не смогу прийти на работу, — печально опустив уставшие глаза, произнесла Тинвен, войдя к управляющему гостиницей. — Мне нужно в суд.

— Это из-за того зелья? — пожилой мужчина с ясными хитрыми глазами сделал вид, будто внимательно слушает.

— Да, — аданет вздохнула. — Оказалось, те двое знахарей не только моему мужу отраву подсунули, но и ещё нескольким семьям, а у одних вообще ребёнок