Сейчас же десятки воинов, выломав скрепленные металлическими скобами двери, ринулись по лестнице на башню. Вперед них всех бежал Седрик.

Схватив висящую над сложенными дровами масляную лампу, он сорвал покрывало, которые укрывало их от снега, и разбил емкость о древесину.

Масло хлынуло на дерево и Седрик, щелкнул огнивом.

Вспыхнул столп жаркого огня.

И тысячи воинов, салютуя, повернулись к огню.

Все они молча прижимали кулаки к сердцам.

Юноша же видел, как пламя танцевало не только на сигнальной башне, но и на их лицах, в их преисполненных гордости глазах и душах.

Казалось, что только сейчас, только в эту минуту, они стали по-настоящему свободными. Не когда в королевства приплыли на волшебных, летающих судах, легионеры из Дарнаса, а только сейчас.

А затем, где-то у самого края Черных Гор вспыхнула маленькая, желтая точка. Затем еще одна. И еще. И еще и так, пока целый путь из желтых точек не простерся до самого Лидуса.

И ветер донес до слуха юноши простое, но такое ликующее:

— Аааа!

* * *

— Генерал Лиан, — в кабинет к генералу нынешней Лунной Армии Лидуса, ворвался тучный и уже немолодой человек. — Вы видите, генерал Ли…

— Вижу, офицер Саймон, вижу, — кивнула Лиан.

Она стояла у окна и смотрела, как в вечернем небе вспыхивают огни. Заброшенных сигнальных башен, которые не использовали уже на протяжении восьми лет — с эпохи последней войны между Королевствами и последнего набега Кочевников.

Сигнальный огонь вспыхнул над Весенним Городом и все стихло.

Щелканье каблуков Лиан, вытянувшейся по струнке, стало единственным звуком, нарушившим гробовую тишину.

— Мой генерал, — прошептала она, а затем молча вскинула кулак к небу.

Тоже самое, пухлыми ручками, пыхтя от натуги, сделал и Саймон.

Тоже самое, у подножия армейского замка, на вершине которого находился кабинет Лиан, сделали и сотни тысяч воинов Лунной Армии.

Их генерал вернулся домой.

* * *

— Простите, что заставил вас ждать, — фигура, завернутая в походный, черный плащ, опустилась около двух пустых надгробных плит.

Рядом шумел прибой озера. Качались кроны фруктовых деревьев. Кусты роз, холмы тюльпанов и ворох простых, полевых цветов.

Рука, покрытая алыми татуировками, смахнула листья и траву с холодного камня.

“Урожденный Эрен Дюран, старший лейтенант Лунной Армии, потерянный брат и найденный друг. Пусть праотцы встретят тебя медом и хлебом”.

Фигура достала из мешочка, привязанного к поясу, обручальный браслет. Широкий, коричневого цвета, такой надевали на предплечье мужчинам.

Мужчина положил браслет на надгробие, затем опустился, коснулся лбом камня и замер на некоторое время. Когда же он поднялся, то откупорил бутылку вина, сделал два больших глотка, вытер губы и вылил оставшееся содержимое на землю.

Затем он счистил поросль и со второго надгробия.

“Сера, горячая ведьма южных песков. Верная возлюбленная и прекрасный друг. Пусть праотцы встретят тебя сладким молоком и хлебом”.

Мужчина положил на надгробие тонкий, белый кожаный обручальный браслет, а затем два пустынных цветка.

— Кто ты такой? — лезвие широкой сабли уперлось в спину мужчине. — Как попал в баронский сад?

Светловолосый юноша, в простых одеждах, источал ауру развитой стадии Рыцаря Духа. Позади него обросли щитами десятеро легионеров империи. Наспех вооруженные, со щитами, они уже активировали свои артефактные доспехи и теперь выглядели, для Баронств, одной из самых грозных сил.

— Мы скоро встретимся, друзья, — прошептал мужчина.

— Спрашиваю еще раз — кто ты такой?

— Постой, Ренен! — баронесса Элейн, отмахиваясь от бегущих следом служанок, пытающихся облачить свою “хозяйку” в платья, в одном только ночном белье, выбежала в сад.

— Баронесса, — тут же поклонился светловолосый Ренен, но сабли не убрал.

Элейн остановилась около воинов. Она смотрела на черноволосого мужчину, завернутого в плащ. И на то, как тот быстро, слишком быстро, убрал свою исписанную алыми письменами руку.

Так они и стояли, смотря друг на друга. Две пары ярких, небесно голубых глаз.

Затем, внезапно, Ренен вдруг понял, что больше уже не держит саблю у торса мужчины. Оружие, каким-то неведомым образом, вернулось ему обратно в ножны. А на его солнечном сплетении лежит рука странного мужчины.

— Сильная воля, — произнес себе под нос незнакомец, чье лицо скрывал капюшон. — добрая душа. Ты будешь хорошим отцом.

Затем мужчина повернулся к баронессе. Его взгляд проскользил от длинных, золотых волос, до живота.

— Назови своего сына в честь нашего отца.

В следующее мгновение огромная синяя птица Кецаль, взмахнув крыльями, взмыла к небу и, превратившись в синюю точку, исчезла где-то в облаках.

На земле же остались шокированные легионеры, ничего не понимающий Ренен, тихо плачущая Элейн и два обручальных браслета на гранитных надгробиях.

Задул северный ветер.

Глава 909

Хаджар скинул с головы капюшон. Над ним высилась гора, где он, почти девять лет назад, впервые, за долгие годы, смог пообщаться с сестрой.

Сестрой, которую он не мог даже обнять…

Хаджар, с каждым годом, становился все сильнее, но и его враги оказывались все могущественнее и могущественнее. Дерек, пока, не знал, что Лидус являлся настоящей родиной своего заклятого врага. И, тем более, ему было неизвестно о Элейн и её ребенке.

Само дитя Хаджар увидел только благодаря Взгляду сквозь потоки Реки Мира. Его отец — светловолосый фехтовальщик, Рыцарь Духа развитой стадии, не имел особой родословной или силы внутри крови (как это было у некоторых аристократических кланов), но Хаджар чувствовал в нем доброе сердце и крепкую волю.

Он станет хорошим отцом его племяннику и крепкой опорой для Элейн.

— И все же, — вздохнул Хаджар. Поднимаясь по горе, он буквально заново переживал те события, которые привели его к злосчастному обрыву. — Так и не обнял…

Обнять сестру. Сказать: “Ну здравствуй, Лучик, я дома”. Хаджар, в самые тяжелые часы своей судьбы, думал об этом не раз и не два.

Но, увы, до тех пор, пока есть такая угроза, как Дерек Степной и иже с ними, Хаджар не мог подвергать опасности отчий дом и сестру. Особенно когда он знал, что Элейн ждала рождения наследника дома Дюран.

Хаджар наклонился и провел ладонью по тонкому покрову снега, которым ветер укрыл уступ. Еще мокрые снежинки липли к его пальцам, но он почти не чувствовал идущего от них холода.

Ветра в Лидусе, регионе,