Шрифт:
Закладка:
Звучание струн моей гитары ещё не стихло, когда я продолжил выступление:
– Надо признаться, в этой истории я немного нагнетал атмосферу, объясняя причину ампутации. Когда мы на телеге ехали с тем бойцом, и я, выслушав его рассказ, обругал того хирурга, то он к моему удивлению встал на его защиту. Во время операции боец был в сознании и видел, что врач действительно шатается и едва стоит на ногах, вторые сутки не спал. Последний хирург в медсанбате, один убит был во время вражеского налёта, второй тяжело ранен, вот он и остался в одиночестве. Конечно, руку вылечить можно было бы, но тут встал очень непростой выбор. Если лечить руку, то это время, а в очереди ещё трое срочных раненых, которым также требуются операции. Этот красноармеец сделал тогда выбор, потерял руку, но и те раненые получили медицинскую помощь и выжили. Однако это лишь мелкий эпизод. Ампутаций, что проводят в госпиталях и медсанбатах, действительно просто нереально много, и это нужно прекратить. Я лично голосую – за. Товарищи, поддержите меня.
Диктор, на которого я посмотрел, кивнул, соглашаясь вступить в диспут, и сказал:
– Я так думаю, ответственные товарищи прислушаются к словам Александра, убедятся, что всё действительно так и запретят ставить на поток подобное дело.
В это время подошедшая молоденькая сотрудница радио положила передо мной листок. Быстро пробежавшись по нему, я кивнул, соглашаясь, и его отнесли диктору, который как раз закончил говорить. Он тоже пробежался по листку и продолжил вести эфир.
– Александр, до нашей студии только что дозвонились два наших слушателя, которые задали некоторые вопросы. Если ты не против, я их зачитаю.
– Я не против.
– Хорошо. Звонила женщина из подмосковного города Серпухова. Она интересуется, что дальше стало с тем бойцом, которого так подло предала жена. А также старший политрук Зощенко, который находится на излечении в одном из военных госпиталей Москвы. Он слушал твой рассказ о том, что случилось у деревни Васильевка, и смог, добравшись до кабинета главврача, дозвонится до нас. Он сообщил, что ты рассказал не всё. Он был там, более того, его гнали к тому же карьеру, как и Катю. Он был среди тех, кто спасся. Если ты не против, я опишу его историю. Зощенко попал в плен в бессознательном состоянии с осколочными ранениями спины и шеи. Смог не погибнуть в лагере и был включён в колонну. Его спасли, как и других, и он присоединился к отряду майора Лапотникова, присутствовал при допросе унтера. Потом всё было действительно, как ты и рассказывал. Повторно политрука ранили, когда был прорыв через линию фронта, он получил тяжёлые ранения, и его отправили в Москву, лечиться.
Слушая, я кивал, задумчиво поглядывая на диктора и вспоминая ту встречу с Катей у рынка. А ведь она действительно была, и я практически слово в слово описал всё, что она мне в таких подробностях рассказала. Но как оказалось, в Москве был ещё один свидетель, и тот указал мне на небольшие недочёты в рассказе. Этого я, конечно, не ожидал. Так что когда диктор замолчал, вопросительно посмотрев на меня, я согласно кивнул, отвечая:
– Да, я действительно рассказал не всё, добавил бы, что скорее сократил рассказ, чтобы совсем не травмировать психику слушателей. Но раз мне указали на эти недочёты, я опишу, что именно не рассказывал. В действительности котлованы находились от опушки в полутора километрах, и отряд майора просто физически с такого состояния не мог ликвидировать предателей. Однако в ту сторону вёл овраг, вот по нему бойцы по-пластунски, чтобы не обнаружить себя, овраг был мелкий, по пояс, поползли к противнику. Как выяснилось, немцы о нём тоже знали и заминировали его. К счастью, среди окруженцев были два сапера, и они сняли эти мины, что позволило отряду двинуться дальше. Вот и суть моего сокращения, что пока бойцы ползли и снимали мины, что тоже заняло достаточно много времени, немцы привели ещё одну колонну и успели её расстрелять. Вот следующую колонну, где была Катя и, по-видимому, тот самый старший политрук, бойцы, успевшие занять позиции, и спасли. Наступающий вечер позволил им уйти от погони. Вот я и вся неточность. Уж извините. Постараюсь больше подобного не допускать. А по поводу того бойца по первому вопросу, его, кстати, звали Зосим, Зосим Андреев, то он с нами проехал почти сто километров, и мы высадили его у одной из деревень где почти не осталось мужчин, ушедших на фронт. Он согласился стать председателем колхоза и поселился у вдовствующей солдатки. К сожалению, задерживаться мы не могли и ехали оттуда вскоре. Но насколько я в курсе, немцев остановили в сорока километрах от той деревни и фронт пока стоит. Это всё, что я могу сказать, мне неизвестно, что сейчас с ним, жив ли он.
– Благодарю, Александр, ты действительно ответил на вопросы, заданные нашими слушателями. Сейчас моя очередь зачитать письмо от наших слушателей. Некая Антонина Петровна из Горького просит тебя рассказать о себе. Какой ты, характер, привычки, любимые дела. Многих наших слушателей ты очень заинтересовал, и это не первое подобное письмо. Признаюсь, их тысячи.
– Интересный вопрос, постараюсь ответить на него. На самом деле я очень смешливый и весёлый, и люблю хорошие компании, меня считают душой разных встреч, заводилой. Люблю организовывать праздники, дни рождения, составляя сценарии и обучая своих родных. Все соседи радовались, если у нас был какой-то праздник, это значит, я снова порадую их каким-нибудь необычным выступлением. Если бы не тема нашей передачи, я бы рассказал столько смешных историй и анекдотов, что думаю, долго бы о них вспоминали, однако наша встреча началась несколько мрачно. Как смогли выяснить советские учёные, смех продлевает жизнь, и я с ними полностью согласен. Вот если бы открыли отдельную юмористическую передачу, хотя бы для первого раза минут в десять, я бы смог показать вам, что такое настоящий юмор. Сейчас извините, не та тема. Не хочу пошлить, атмосфера не позволяет. По поводу моих предпочтений могу сказать так: что их много. Самые главные, их два, охота и песни, в этом я
