Но нам всем не впервой было сталкиваться со смертью лицом к лицу…

А через время из комнаты брата донеслись еле слышные удары сердца, постепенно набирающие темп, и мы впервые за всё время вздохнули с облегчением. Ему эта борьба тоже далась нелегко, но никто и представить не мог, чем она завершится. Не представляли и мы с Адой, отправляясь к нему, чтобы узнать, как обстоят дела и напоить кровью, только вот встретил нас уже незнакомец.

Когда мы появились на пороге его тёмной обители, первым, что мы увидели, стали красные глаза, полыхающие жаждой убийства, и жуткий оскал, а потом и сам Дем вышел на свет, являя собой обнажённый клинок, готовый пронзить любого, вставшего у него на пути. А самое жуткое заключалось в том, что от него до сих пор веяло магией, а это было, как минимум, невозможно, потому как у обращённых её попросту не может быть – по крайней мере, о таком никто из Высших не слышал.

Но если я полагала, что наличие силы у брата – худшее из всего, что могло произойти, и он способен использовать этот дар против нас, я ещё не знала, какие у него самого имелись мысли по поводу всей этой истории. Тем неожиданнее стало услышать от Дема совершенно равнодушное:

─ Из-за эгоистичного желания двух маленьких девочек я теперь обязан жить, как чудовище? Сделайте милость обе, не приближайтесь ко мне или я за себя не отвечаю.

Я ещё пыталась до него достучаться, но вот Ада… отступила.

До этого она днями и ночами ходила к нему в надежде вымолить прощение, хотя ни в чём не была перед ним виновата, но что-то в его взгляде, обращённом к ней, в голосе, дало ей понять, что сейчас лучше остановиться. Я и сама не смогла добраться до тех чувств, что Демьян умело спрятал за толстым забором из гнева и обиды, но в глубине души знала, как сильно он сожалеет о сказанном. Подругу, разумеется, переубедить в этом не удалось, и девушка с каждым днём всё больше замыкалась в себе, всё чаще оставаясь наедине с собой. Первое время мы волновались, опасаясь, как бы она опять не наделала глупостей и не сбежала, но видно предыдущий опыт преподал ей хороший урок.

И так проходит месяц.

Ник отправляет послания с Громом, не давая нам погибнуть от тоски и кратко рассказывая о том, что у них происходит. В одном из таких посланий он пишет о возвращении Яна от эльфов, и это единственная новость, которая радует, потому что настроения вокруг витают не просто упаднические.

Всё становится хуже, когда роды у мамы начинаются гораздо раньше срока. Я слышала, что близнецы рождаются не совсем доношенными, но седьмой месяц – как-то слишком рано, и все начинают нервничать, а особенно дивный народ, снующий вокруг и без остановок заявляющий, что эта ночь какая-то особенно плохая для появления на свет младенцев.

Мне хочется послать далеко и надолго каждого, кто несёт эту чушь, но с порядками в чужом доме и мире не поспоришь, поэтому я вынуждена молча сносить тревожные шепотки прислуги, помогая Верховной со всеми приготовлениями.

─ Вы во всё это верите?

─ Просто не обращай внимания, ─ хмурится она, пытаясь убедить меня в том, что все волнения напрасны, но её эмоции красноречивее слов. ─ У твоей мамы всё будет хорошо.

Но лично мне хорошо не становится.

Даже поддержка Камиллы не может заставить меня расслабиться, и к моменту, когда процесс разгорается во всю, я успеваю накрутить себя до предела, навоображав уже кучу всего. К счастью, а может и нет, вовремя появляется Роланд. Вампир настолько обескуражен, будто сам не ожидал, что его сюда перенесёт, но пистолет, наставленный на него папой, быстро приводит Высшего в чувства.

─ Какого хрена ты сюда вламываешься?

─ Пап… Ну как ты сюда-то это протащил? ─ смотрю с укоризной и осторожно забираю оружие, только легче сломать железо, чем его пальцы.

─ Думаю, понадобится моя помощь, ─ не ведётся вампир, вставая рядом с уже полубессознательной мамой, и тот факт, что него наставлена пушка, его нисколько не волнует. ─ Сейчас всё пойдёт легче. Можете целиться в меня, сколько  угодно, но без меня ей не справиться.

─ Шустрый какой, а…

─ И да, на будущее, ─ добавляет Роланд, призывая силу и совершенно не глядя на разъярённого папу, ─ одна из Ваших дочерей будет под моей опекой, а так как я не знаю, какая именно, им двоим придётся со мной видеться. Часто. Смиритесь с этим и угомонитесь.

На время в помещении повисает почти оглушительная тишина, и пока длится эта пауза, отец утихомиривает своих демонов, молча глядя на то, что творит Высший.

Мне до отчаяния хочется увидеть моего хищника, вжаться в него собой и вдохнуть родной запах, но он не пришёл, и тревога, ледяными клешнями опутавшая сердце, начинает медленно сжимать его, заставляя переживать ещё сильнее.

Роланд не смотрит на меня, полностью сосредоточенный на помощи, а у меня руки холодеют  от неясных, смутных предчувствий, усиливающихся тем больше, чем сложнее маме удаётся справляться. Когда она теряет сознание, я готова на любое безумие, но вмешаться мне не даёт уверенный голос, в котором помимо каменной невозмутимости слышится и страх, однако мужчина делает всё, от него зависящее. И чтобы папа вновь не взялся за пистолет, в том числе.

─ Всё под контролем!

Я не знаю, какие чувства испытывает отец, но он опять близок к убийству с особой жестокостью, и только моё присутствие, подозреваю, не даёт ему сорваться. Я крепко держу его за руку, сжимая почти до боли, не в силах оторвать взгляд от происходящего и не веря, что должна буду пройти через подобное…

Когда часы бьют полночь, на свет появляются две крохотные малышки. Они не плачут и только слабо кряхтят, но зато мы щедро поливаем лица слезами.

─ Они здоровы, ─ оглашает вердикт Ия Ивановна после небольшого осмотра. ─ Теперь мы будем наблюдать за ними.

Мама тоже в порядке, но так ослабла, что у неё нет возможности даже пошевелиться, хотя благодарность выжатому, как лимон вампиру она всё же ещё в состоянии произнести, когда на секунду приходит в себя.

─ Спасибо.

Роланд молчаливо кивает, а затем, когда его миссия здесь заканчивается, незаметно отзывает меня в