В сопровождении двух охранников, мы начали спуск вниз. Пол был гладким, хрустальным, под уклоном спускаясь всё глубже и глубже в Серфекс. С каждым пройденным метром чувствовалась угнетающая атмосфера этого места. Она давила, заставляя сердце испуганно биться, а мысли путаться. Температура заметно понижалась, и холод начал щипать щёки.

В самом низу ждали своего часа одни из опаснейших преступников во всей Вселенной. Там же была уготовлена камера для Цербера и, возможно, Мёртвого Узурпатора. Узникам насчитывалось несколько тысяч лет, некоторые, возможно, даже застали и не одну войну.

От Матери Орика я узнала, какие знаменитые личности заключены в Серфексе. К примеру, это одни из Герцогов и Баронов, всполошивших Вселенную двадцать восемь тысяч лет назад. Они заключили союз на свержение Сената, который не мог их поймать около сотни лет, пока те успешно разрушали устой Содружества. Кажется, их смогли заманить в ловушку и отправить в Серфекс на тридцать пять тысяч лет. Неплохой срок, да? А ещё тут сидит последняя из своего рода – Биль'Ера. Кровожадное существо, чей истинный облик никто не знает, а сама она может становиться кем угодно. В своё время они навели много шуму – им поклонялись целые миры, считая за богов, говорили, что даже где–то во Вселенной ещё остались особи, и именно они вызвали Геноцид. Но самой знаменитой была Биль'Ера, которая в одиночку убила всю планету из–за какой–то давней вражды. Так как принято считать, что настоящего тела у неё нет, а истинная её форма в виде дыма, значит, убить её практически невозможно, Биль'Еру заточили в Серфекс до конца эпох. Сколько она тут торчит – вряд ли кто вспомнит.

На ум приходят многие известные личности, всех и не перечислишь. И многие нашли свой конец здесь, в Серфексе. Наверняка где–то наверху есть архив всех заключённых, а так же сейфы с их вещами, некоторые из которых наверняка окажутся интересными. Вот только выдадут их тогда, когда заключённый умрёт, да и то с разрешения стоящего свыше.

К счастью, спускаться в самый низ мы не стали, и так от холода становилось трудно дышать. Мы были очень глубоко, добираясь досюда чуть ли не час. Я у меня болели ноги, а тёплая куртка покрылась едва заметным серебристым налётом. Волосы и ресницы и вовсе покрылись инеем.

Свернув в просторный коридор, мы ещё несколько минут шагали в полном молчании. Камеры обозначались табличками – убери их, и подумаешь, что это обычный коридор, вот только за стенками по обе стороны сидят заключённые.

Тюремщики остановились у левой стены с золотыми знаками. Один из них молча показал, что надо коснуться холодного камня, сняв перчатку. Помедлив, я послушалась, приложив ладонь к гладкому камню, не ощутив его холод, скорее, неприятное покалывание. За моей спиной настороженно замер Дамес, а по сторонам высокие тюремщики, которые не издали ни слова с момента нашего прибытия.

Камень под ладонью начал тускнеть, становясь сначала матовым, а после и вовсе прозрачным, вырисовывая небольшое квадратное окно с видом на камеру. Она была шестигранной, и примерно такой, какой я себе представляла. Гладкие, ровные стены без единой неровности или стыка, выполненные из специального камня, добываемого в Барониях. Его плавили и добавляли примеси, закаляя до тех пор, пока он из чёрного не становился серебристо–голубого цвета, как лёд. Если в изначальном состоянии этот камень мог отравить до такой степени, что начинались жуткие галлюцинации, то в своём новом обличии к этому свойству добавлялись и другие. Одним из них была старость. Вечная старость, сколько бы тебе не было оборотов, будь ты хоть ребёнком или таким же стариком. Второй особенностью был вечный, неутолимый голод, который мог веками пожирать тебя, но еды не давали.

Вот и сейчас в камере сидел старик.

Я помнила Кайона как высокого, хорошо сложенного иномирца с тёмно–синими глазами в серебряной окантовке, светлыми волосами и линиями, идущими от уголков губ и поднимающимися на скулы. А ещё у него были чёрные клыки.

Теперь же на полу камеры, облокотившись об стену и свесив голову, сидел старик. Сморщенная серая кожа обтянула кости, волосы свалялись, обкусанные до крови пальцы дрожали, лежа на коленях. Лицо Кайона закрывали волосы, однако я всё равно разглядела заострённый подбородок, впавшие щёки, сухие губы, не скрывающие клыков. Грудь иномирца с трудом поднималась и опадала, едва прикрытая широкой рубашкой белого цвета. Серые штаны были закатаны до колен, и судя по сломанным ногтям и зажившим ранам на пальцах ног, Кайон не раз пытался отсюда выбраться.

– Я могу с ним поговорить? – обратилась я к тюремщикам.

Те взглянули на Дамеса, и увидев его немое одобрение, жестом показали оставить на камне всего два пальца: средний и указательный. Я послушалась, тут же уловив тяжёлое дыхание Кайона. Если в прошлый раз я могла дать ему столько же, сколько и Дамесу, то сейчас он выглядел сморщенным, дряхлым стариком.

– Кайон.

Грудь сайканца замерла, и он медленно раскрыл глубоко запавшие глаза, заволоченные белой плёнкой. Было чувство, что он меня не видит, даже едва понимает, что я говорю.

– Кайон, ты меня понимаешь?

Его бессмысленный взгляд наконец остановился на мне, и пленник, склонив голову, вдруг хрипло рассмеялся, сотрясаясь всем телом. Я чуть не отпрянула назад, стараясь не показывать свою растерянность. Расправив плечи, я почувствовала слабую волю Кайона, и надавила, заставив его хрипло вдохнуть, схватившись за горло. На миг мне подумалось, он придушит себя, но руки иномирца всего лишь коснулись шеи, не собираясь её сдавливать.

– Я знал… звёзды, я знал, что ты придёшь… – сиплым, едва разборчивым голосом прошептал Кайон. Его слова имели смысл, но взгляд был пустым, отчасти безумным. – Ты не могла не прийти, не так ли?..

– Что он говорит? – нахмурился позади меня Дамес.

– Говорит, что знал, что я приду, – не оборачиваясь, ответила я. – Я вновь хочу задать тебе вопросы.

– Вопросы… вопросы… везде одни вопросы… – безразлично пробормотал Кайон, закусив кожу на большом пальце. – Все задают вопросы… но ответы не все находят… вопросы могут быть разными… ответы тоже. Надо задавать вопросы правильно… чётко… ясно…

– Есть ещё базы, помимо той, на Земле, где выращивали гибридов?

Пленник повёл плечом, смотря куда–то в сторону.

– Должны были быть… если проект оказался бы удачным. Я не успел их создать…

– Кто руководил тобой?

– Глупая женщина, сломленная