вздохнула, но последовала за старшим. Отчего-то мне не нравилась ни эта девочка, ни её странное поведение, и внутри нарастало беспокойство, которое никак не удавалось усмирить. Я не сразу заметила, что крепко стискиваю пальцы Двэйна и жмусь к нему как можно ближе. Не знаю почему, но даже стены мне казались враждебными, хотя для этого не было ни одной разумной причины. Эти люди вылечили нас, мне стоило ощущать благодарность, но я вместо этого усиленно боролась с желанием поскорее убраться отсюда.

Мы следовали за девочкой на некотором расстоянии, а та больше не оборачивалась и бодрым шагом вела нас через тёмный ход. Кое-где мы видели ответвления в другие коридоры, различали там какие-то предметы, а пару раз даже заметили быстро мелькнувшие силуэты, но больше ничего и никого не встретили на нашем пути. Кругом царила мёртвая пугающая тишина. Через некоторое время мы свернули влево, и вместо темноты нас встретил серый потусторонний свет. Я не сразу поняла, что это светила луна.

Всё-таки стояла ночь. Свет лился через полукруглое отверстие, из которого тянуло запахами трав, леса, влаги; оттуда доносился шум листвы, стрёкот насекомых, далёкое рычание зверья, и мне мгновенно стало хорошо, мы снова вырвались из мёртвого безмолвия в жизнь, и я ощутила близость свободы. Но моя радость исчезла ещё быстрее, чем появилась, потому что девочка прошла мимо выхода в новый тёмный коридор. Я остановилась и с грустью заметила, что из этого так называемого окна были видны только верхушки деревьев и нескончаемый простор неба.

— Двэйн! — прошептала я и осторожно приблизилась к краю. Ветра не чувствовалось, но свежий ночной воздух всё равно приятно касался лица.

— Полюбуйся на Аберненн, Алиса, — так же тихо произнёс над ухом Двэйн, — вряд ли ты когда-нибудь снова сможешь здесь побывать.

Мы высунулись ещё немного: огромный массив скалы был весь испещрён такими же окнами, как это. Они как соты располагались рядом друг с другом и оглядывали лес; кое-где виднелись выступы с выделанными в камне ступенями, соединяющими одну пещеру с другой, а в других местах можно было разглядеть верёвочные лестницы, на вид не внушающие доверия. Наша пещера оказалась примерно посередине скалы, и над и под ней зияли чёрные дыры, но здесь не было ни лестниц, ни ступеней.

— Так близко свобода, а выйти нельзя, ужасно жестоко, — пробормотала я, и Двэйн легонько коснулся моего запястья:

— Не похоже, что мы пленники здесь. Аберненн — это мирное поселение.

— И всё-таки… — я обернулась — за спиной снова стояла девочка и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Ещё один взгляд на лес, и я позволила Двэйну повести меня дальше.

Скоро я поняла, что мы спускаемся, и немного взбодрилась — легче будет сбежать — но мы всё продолжали идти и идти, пока я не почувствовала тошноту от мрака, холодных стен и бесконечных коридоров. А потом вдруг снова послышались звуки, ни ветра, ни леса, а те же, что мы слышали в своей пещере — звуки песни. Только на этот раз слова звучали ещё приглушенно и неразборчиво, но мелодия всё так же завораживала.

За звуками появился свет, оранжево-красный, он рассеивался по коридору, создавая странные пугающие узоры на стенах. Девочка погасила свечу. Песня становилась громче, свет ярче, послышались и другие посторонние звуки — голоса, стуки, позвякивания, и мы вышли в вытянутую овальную комнату, где сидело несколько человек.

Почти все они расположились вокруг костра и держали в руках деревянные плошки; на них были цветные штаны, у женщин тоги, как у девочки, а у мужчин рубашки, на головах — лёгкая ткань или тюрбаны; их бронзовая кожа золотилась в свете огня, а в глазах появилась настороженность, когда мы вошли. Они молча рассматривали нас, но песня так и не прекращалась, она будто звучала изнутри самих стен. Девочка прижала руку к груди, с лёгким поклоном что-то произнесла и опустилась рядом с взрослыми. Сейчас при большом огне мне померещилось в ней что-то знакомое, но рассмотреть её как следует мне не дали.

— Мы рады видеть, что вы перед нами снова здоровы — произнёс грубый голос, и я не смогла понять, кто говорил: мужчина или женщина. Такую манеру разговора я слышала у несколько советников одиннадцатого Объединения, так что мне сразу стало интересно, говорим мы с изгнанником или нет.

— Спасибо за вашу помощь, — кивнул Двэйн.

— Присядьте рядом с нашними людьми, — суховато предложил голос. Оказалось, говорила всё-таки женщина: белые одежды, белый тюрбан, худое морщинистое лицо, а в глазах живой блеск и неуёмная энергия.

— Не часто Пустошь направляет к нам гостей, — улыбнулась она. — Здесь места дикие как нигде, да и Аберненн не жалует чужаков.

Опустившись на жёсткую подстилку, я принялась разглядывать этих людей. На их лицах застыло то же выражение покорности и торжественности, что и у девочки. Говорить продолжала только та женщина:

— Моё имя Надира, я являюсь здесь главным тахином.

— Простите? — переспросил Двэйн.

— Тахины — это стражи Аберненна, мы охраняем своишние границы от людей и от Пустоши.

— Почему же тогда вы помогли нам?

Надира сухо улыбнулась:

— Мы оберегаем нашний дом, но это не значит, что мы не можем откликаться на помощь. Вас нашёл Аласкар, — она указала на внушительных размеров мужчину, который по непонятной причине окинул меня сочувственным взглядом и даже не посмотрел на Двэйна.

— Я нашёл вас у самой границы, — голос его был низкий, бархатный, — и сразу перенёс в пещеры. Отрава уже глубоко проникла в ваше тело, вы совсем ослабевали.

— Спасибо вам! — вновь поблагодарил Двэйн.

— Но как вам удалось оказаться так близко к Аберненну? — спросила Надира. — Лишь единицам случалось побывать здесь, мы ревностно храним от всехних свои земли.

— Мы заблудились, компас подвёл, — ответил старший.

— Но вашний компас не врёт, мы уже проверили, — она пытливо всматривалась в наши лица.

— Значит, ошибка в карте. Мы и сами не знаем.

— Вашней карты мы не видели.

— Правда? — Двэйн немало удивился. — Должно быть, выпала в лесу.

— Должно быть, — кивнула Надира, но по её взгляду было понятно: пока нам не верят.

— Мы не искали вас специально, — решила вступить в разговор я, — у нас совсем другие дела. Мы хотим найти своих друзей.

— В этой части Пустоши