Шрифт:
Закладка:
От волнения и возбуждения он стал даже заикаться, что бывало с ним всегда в таких случаях. Платону даже пришлось прийти к нему на помощь, дабы тот не позорился перед сразившей его красавицей.
В итоге того удалось записать. А Платон от удовольствия продолжал легко шутить с девушкой, назвавшейся Ларисой, вызывая у Виктора зависть:
— «Ларис! Вы только пометьте, что зубы у него разболелись, как только он увидели вас! До этого болело что-то другое, возможно сердце?! Причём мы к зубному записывались с ним, не сговариваясь и каждый по отдельности!».
И та мило улыбалась двум симпатичным высоким парням, видимо в очередной раз упиваясь силой своих чар.
— «А какой у вас зуб заболел?!» — вдруг спросила она, то ли из-за сострадания и формального любопытства, то ли от озорства, при этом то и дело переводя взгляд с одного на другого.
— «Да тот самый! Как у … Щукаря!» — первым засмеялся Платон, от смущения за свою фривольную шутку, поворачиваясь к выходу и увлекая за собой Саторкина:
— «Пойдём! А то сейчас договоримся до чего-нибудь!?».
И тут и Витя пришёл в себя, вместе с Платоном тепло распрощавшись с красавицей.
Но по дороге из медсанчасти он пытал Кочета отношениями того с этой Ларисой. Пришлось Платону успокоить влюбившегося с первого взгляда товарища, объяснив, что он её сейчас увидел впервые и впервые заговорил, при нём же и познакомившись.
— «Вить! Да у меня есть любимая девушка — невеста! И у нас с нею всё по-серьёзному! Мы с ней уже спим, как муж и жена! Я тебе как-нибудь покажу её!» — немного подумав, якобы сознался он, имея ввиду сразу и Варю и Таню.
— «Платон! Тогда у меня к тебе будет очень важная для меня просьба! Я сам постесняюсь, а у тебя это легко получится! Скажи ей, пожалуйста, что я влюбился в неё с первого взгляда и хочу встречаться с ней! И если она не против, то пусть назначит мне свидание — место и время! Хорошо?!».
— «Хорошо! Без проблем! Давай, прямо сейчас! А то кто-нибудь, не дай бог, опередит нас?!» — сразу согласился Кочет, поворачивая назад.
Платон с лёгким сердцем взялся помочь влюблённому другу, ибо помогать другому всегда намного легче и проще, чем самому себе.
— «Лариса! А можно вас на минуточку?!» — не стесняясь, позвал он красавицу.
— «Да! Можно! И даже не на минуточку!» — пошутила теперь и та.
— «Вы помните моего товарища, с которым мы только что у вас были?».
— «Да! Конечно! Ещё не забыла — стеснительный такой!».
— «Да, стеснительный! Потому и попросил меня!».
— «А вы, что? Не стеснительный совсем?!».
— «Да я ещё больше стеснительный, только не влюблённый! А он влюбился в вас с первого взгляда и просит свидания с вами, если вы, конечно, не против!».
— «А вы? Вот на свидание с вами я бы пошла! А с вашим другом, извините, нет!».
— «Я бы тоже с вами пошёл, не задумываясь, и даже на край света, но, к сожалению, у меня уже есть подружка!».
— «Ну, и что?! Может у меня тоже кто-то есть? А вот вы мне больше понравились!».
— «Вы мне тоже, и даже очень!».
— «Ну, вот!».
— «А давайте сделаем так! Вы разок сходите на свидание с моим другом, а потом мы встретимся и всё обсудим!? Тогда и решим!».
— «Хорошо! Попробую! Давайте тогда сегодня же вечером!».
— «Ой! Извините! Мы с ним учимся на вечернем отделении в Бауманском, и у нас свободные вечера только по четвергам и в выходные!».
— «Ничего! Если я ему интересна, то пусть приходит сегодня к семи на угол Ленина и Клубной, то есть, Победы!» — решительно окончила она разговор, очень нежно улыбаясь Платону на прощанье.
Кочет тут же зашёл к Саторкину на его шабровочный участок в цех девять первого корпуса и назвал место и время встречи, утаив от него главную и неприятную информацию.
— А чего тут ему говорить-то? Всё ясно! Но пусть попробует! А вдруг? Чем чёрт не шутит? Пусть сам всё поймёт, а не от меня! А то ещё подумает, что я его девушку отбиваю?! — раздумывал он по пути в свой цех, чувствуя, что подсознательно всё-таки завидует Виктору.
— «Платон! А она оказалась насколько красивой, настолько и глупой!? Так что я с ней встречаться больше не буду! Но тебе спасибо за содействие! Вопрос прояснился!» — в следующий вечер по пути на занятиях, чуть заикаясь, доложил Виктор Кочету.
— «Вить! А ты не переживай! Такая очень красивая девушка для жены не годится — рано или поздно всё равно по рукам пойдёт!» — успокоил он товарища, одновременно решив и самому не связываться с нею.
Платон продолжил ходить на перевязки к Рае Авиновой, обожавшей не только лечить красивого молодого человека, но и почесать с ним язык.
И Платон получал от этого удовольствие. Ибо Раиса была согласна с его политическими воззрениями, взглядами на многие стороны жизни, с его отношением к культуре взаимоотношений между людьми и полами.
Но особо Платону было приятно не слышать постоянный мат в цехе.
От мата даже уши вяли. Конечно, матерились далеко не все. По-настоящему интеллигентные рабочие вообще избегали этого. А вот многие порядочные и культурные рабочие иногда позволяли себе крепкое словцо за компанию. И это было противно Кочету. Он даже как-то раз спросил об этом своего наставника Константина Ивановича Горбачёва.
— «Платон, да не переживай ты из-за этого! Ведь бывают разные случáи!» — точно и лаконично объяснил Константин Иванович.
А Платон и не переживал. Ведь он был прожжённым оптимистом.
К тому же периодические сообщения о новых трудовых победах его страны воодушевляли юношу на большее, и он старался не замечать мелкого и второстепенного.
К 15 октября в Волгограде завершилось строительство монумента «Родина-мать».
И в этот же день межпланетная автоматическая станция «Венера-4» достигла поверхности Венеры, осуществив попытку посадки на планету. На основе переданных ею измерений была полностью пересмотрена модель атмосферы Венеры, и были получены новые оценки давления у её поверхности, оказавшегося равным 100 атмосферам.
А 18 октября, ещё находившаяся в деревне Нина Васильевна написала младшему сыну, что они с Юрием на её огороде накопали сорок мешков картошки, и она отдала ему пчёл и сейчас продаёт сено, яблоки и мелкий картофель, готовясь на зимовку в Реутов. С Юрием в Беляйково она переложили печь, а он познакомил её с новой женой Ниной,
