Он потер глаза и попятился.

Кобро отпихнул Викинга в сторону и встал над Уэсом, наклонился, злобно посмотрел на него и словно бы принюхался. А еще через мгновение зажмурил глаза от боли и тоже убрался прочь.

– Что там у него, Кобро? – спросил Викинг. – Что там, что там?

– Заткнись! – Кобро протер глаза и свирепо зыркнул на Уэса. – Не важно, что там. У него сломаны ребра. Когда ветер поднимется снова, он будет лежать под двумя футами песка. Забудь про него.

Викинг зачерпнул горсть песка и бросил в Уэса.

– Ты умрешь, засранец! – с яростью проговорил он. – А умирать будет очень хо-о-олодно…

– Идем. – Кобро прошел мимо, и теперь Уэс уже не мог его видеть. – Я заберу с собой твою черную сучку, мистер. Ей будет приятно и тепло в замке, старина Кобро об этом позаботится. А ты полежи здесь и обдумай все это, хорошо?

Моторы прибавили обороты. Уэс попытался подняться на ноги, но левый бок, поврежденный при аварии «кадиллака» Джимми, взорвало болью. Задыхаясь, он повалился на спину. Мотоциклы унеслись прочь, рыча, как дикие звери.

– Соланж! – попытался выкрикнуть он, но получился лишь слабый шепот.

Потом они исчезли из виду, а вскоре затих и рев моторов.

– Соланж… – простонал Уэс и свернулся клубком, готовясь к смерти.

Колокол продолжал звонить, но теперь казалось, что он находится на другом краю света.

И тут его обожгло гневом. «Ты не можешь умереть! – приказал себе Уэс. – Нужно отыскать Соланж! Нельзя допустить, чтобы она стала… такой же, как они!»

Он приподнял голову и прошептал:

– Я отыщу тебя!

Подождав немного, он перевернулся на живот и пополз, скользя по песку, словно раздавленный заяц, каждое движение отдавалось мучительной болью. Уэс благодарил Бога за тот амулет, который подарила ему Соланж; он не знал, как действует эта штука, но она не позволила вампирам укусить его.

Уэс начал считать удары колокола, чтобы удержать себя от сползания во тьму:

– Раз… два… три… четыре… пять…

Гнев подталкивал его вперед, однако он чувствовал, что где-то в темноте за ним стоит, ухмыляясь, какая-то мерзкая тварь и пытается оттащить назад водевильным крючком. Но он продолжал ползти.

XIV

Под потолком тускло горели лампы, освещая бетонные стены фабрики в Хайленд-Парке. Время от времени они гасли, и тогда конвейерная лента тоже останавливалась, а рабочим приходилось перетаскивать гробы в темноте. Но пока напряжение оставалось хоть и слабым, но более или менее постоянным, конвейер продолжал гудеть, и шестеренки крутились исправно. Сверкающие гробы текли по ленте один за другим, все быстрей и быстрей. Рабочие со скрытыми темнотой лицами кивали и довольно ухмылялись. Скоро им разрешат выйти отсюда и немного перекусить, а их место займет другая смена. По приказу Мастера фабрика теперь работала от заката до рассвета, что бы там ни было с электричеством. Если дисковые пилы переставали крутиться, в запасе всегда были ручные пилы, напильники и другие необходимые инструменты.

На погрузочной площадке в конце конвейерной ленты, рядом с шеренгой тяжелых грузовиков-трейлеров, была насыпана огромная куча бурой песчаной калифорнийской земли, доставленной самосвалами. Прежде чем погрузить гробы в трейлеры, рабочие насыпали в каждый из них изрядную земляную подушку. После этого гробы были готовы к отправке.

Один из рабочих, известный в прежней жизни как Митчелл Эверетт Гидеон, оперся на лопату, ожидая, когда лента доставит следующий гроб. Лицо его было измазано в грязи, глаза потемнели и ввалились. Он холодел от голода, но успокаивал себя мыслью о том, что примерно через час прозвучит фабричный гудок, и тогда он сможет насытиться. Ему даже не придется тратить время на охоту, потому что один из трейлеров был заполнен людьми, присланными Мастером в подарок за хорошую работу.

Подошел следующий гроб. Гидеон набросал на дно земли, утрамбовал ее лопатой, а потом гроб двинулся дальше, к трейлеру. Грузовики постоянно уезжали и приезжали, и ему было приятно видеть такую слаженность. Теперь Гидеон ощущал себя важным элементом огромного механизма, куда более важным, чем был когда-либо прежде. Он даже встречался с Мастером и рассказал все, что знал о фабрике, о том, как изготавливают гробы и как добиться от рабочих наивысшей производительности. Мастер остался очень доволен и спросил у Гидеона, может ли рассчитывать и дальше на его помощь и предложения. Гидеон, конечно же, согласился.

Прибыл еще один гроб. Гидеон насыпал в него немного земли, работая с новообретенной силой, и проследил за тем, как он едет по конвейеру дальше. Еще один трейлер выехал с погрузочной площадки, а на его место задним ходом встал другой. Гидеон был до исступления счастлив, ощущал исступленную любовь к Мастеру. Ему обещали даровать вечную жизнь… вечную юность.

Все его сны стали явью.

XV

К исходу второго часа отец Сильвера отыскал больше пятидесяти человек и проводил их в церковь. Кто-то из них словно оцепенел, кто-то впал в истерику, остальные тихо всхлипывали. Святилище наполнилось жизнью – младенцы кричали, взрослые плакали и молились или бормотали что-то на грани безумия. Сильвера назначил четверых мужчин следить за порядком; некоторые порывались пойти с ним, когда он снова отправился на поиски, но священник твердо отказал им.

Только так Сильвера мог сохранять спокойствие во время этих вылазок. Он не хотел, чтобы на его совести оказалась потеря кого-то из них. Никогда еще он не заставлял себя сделать ничего более ужасающего, чем этот шаг через порог на темную улицу, под безжалостно хлещущий песком ветер. Он отчаянно дрожал, хватка ослабла, и не раз ему казалось, что он не удержит тяжелого бронзового распятия. Но Сильвера мысленно приказывал напряженным, истощенным мышцам потерпеть еще мгновение, еще секунду. Руки изнемогали из-за коварного предательства тела.

Теперь, снова оказавшись на улице, Сильвера остерегался бегущих силуэтов. Он уже не раз встречал их, а один подобрался угрожающе близко, но вдруг остановился, развернулся и умчался прочь. Священник решил, что он испугался распятия, как в старых фильмах про вампиров. Сильвера двинулся дальше, радуясь тому, что ветер стих и можно различить дома на другой стороне улицы. Расцарапанное песком, распухшее лицо жутко саднило, но он по привычке продолжал щуриться, оставляя вместо глаз только узкие щелки. Голос Марии призывно звонил за спиной, эхо разносилось от улицы к улице. Он прошел мимо продуктового магазина, витрину которого выбил отброшенный ветром помойный бак, и мысленно отметил, что нужно будет вернуться сюда за