обители Макария. Вот что говорил сам Макарий посещавшему его преподобному Иосифу Волоколамскому: «Когда пришел я на то место, то со мной пришли из Клобукова монастыря семь старцев. Они были так совершенны в добродетелях и духовной жизни, что все братия приходили к ним принимать наставления; они же учили всех полезному, одних утверждали в добродетелях, а уклонявшихся к бесчинию удерживали запрещением и не дозволяли следовать своей воле». Благодать Божия проявлялась в подвижнике Божием чудными знамениями еще в земной жизни его. Раз привезли в обитель его расслабленного Захарию, и больной со слезами просил Макария помолиться за него. «Зачем привезли тебя ко мне, брат мой, зачем просишь ты помощи у грешника, который едва кое-что приобрел только для своего спасения?» – говорил смиренный игумен. Расслабленный не переставал просить помощи. «Знаю, – говорил он – что молитва твоя за меня, несчастного, не останется тщетною пред Богом». Макарий сказал ему: «Сын мой! Бог не хочет смерти грешника и ведет его к покаянию. Вот и на тебя пришло посещение Божие. Если покаешься и отстанешь от прежних привычек худых, получишь исцеление; если же нет, хуже будет с тобою». Захария со слезами исповедал все грехи свои. Блаженный благословил его, и больной стал здоров. Другой опыт был с бесновавшимся молодым человеком Василием Рясиным. Макарий отслужил молебен о его здравии, осенил его крестом, и выздоровевший больной уже не возвратился в свой дом, а принял в обители иночество. Раз недобрые люди украли рабочих волов обители, но внезапно ослепли. Блуждая по окрестностям, они невольно воротились в обитель и покаялись в грехе своем Макарию; преподобный разрешил их от греха и слепоты, прибавив: «Вперед не грешите».

С тех пор, как поселился в пустыни, Макарий не изменял своего иноческого правила до глубокой старости: твердо стоял он на молитве днем и ночью. Раз вступив на жесткий путь, не оставлял его до гроба и часто лил слезы умиления. По смерти нашли на нем тяжелые вериги, о которых дотоле не знали. Блаженная кончина его последовала 17 марта 1483 года, на 83 году жизни его6.

Родная сестра преподобного Макария, Ксения Васильевна, была в замужестве за помещиком Иваном Гавреневым, верным слугою Углицкого князя Андрея Васильевича. Сын их, отрок Павел Гавренев, часто приходил в обитель Калязинскую, а по смерти родителей совсем перешел к дяде: был им пострижен на 11-м году возраста и наречен Паисием. Под руководством опытного старца в тиши обители юный инок возрастал в жизни духовной, не тревожимый опасными волнениями и наветами мира: с юных лет научился он подвигам послушания, поста и молитвы. Он занимался списыванием душеполезных книг и между прочим списал книгу святого Григория Богослова. Не засоряемый впечатлениями мирскими и очищаемый подвигами самоотречения, дух его стал способен и к созерцанию мира духовного. Раз во время ночной молитвы явился к нему Ангел и сказал: «Ты должен быть наставником для многих; ты выйдешь отсюда и будешь жить там, где тебе велят, так надобно для славы Божией». Паисий со страхом выслушал эту весть и тайно пересказал наставнику своему преподобному Макарию.

Прошло несколько времени после чудного видения. По просьбе князя Андрея, желавшего основать обитель иноческую в Угличе, преподобный Макарий отпустил к нему юного инока. Паисий поселился в хижине, на левом берегу реки Волги, в 3-х верстах от Углича, и на первый раз построил деревянный храм Богоявления с несколькими келльями. К нему собралось 10 человек братии, и он ввел строгое общежитие. По настоянию князя подвижник принял сан игуменства. Благочестивый и добрый князь искренно уважал Паисия и щедро подавал пособия для новой обители; в 1482 году освящен был каменный храм в честь Покрова Богоматери. Но ни уважение князя, ни сан игумена не ослабили подвижнической строгости в достойном ученике преподобного Макария. Он сам копал землю, носил воду и в жестокие морозы ходил в одной власянице. Светская ветреность смеялась над трудолюбивым старцем, но к своему вреду. Раз молодой боярин ехал мимо обители и, увидев старца, заступом копающего землю, посмеялся над ним. Вдруг лошадь сбросила его с себя, и он упал без чувств: блаженный Паисий привел его в чувство и кротко сказал: «Не осуждай иноков». Печальная участь любимого князя Андрея, скончавшегося в темнице (в 1493 г.)7, и детей его, сосланных в заточение, оживляла в душе подвижника мысль, что в Царствие Божие входят путем скорбей многих. Преподобный просил великого князя за невинных детей; но это не облегчило их горькой участи; удручаемый скорбью и немощами глубокой старости, передал он управление монастырем ученику своему Геннадию, но неутомимо продолжал молитвенные подвиги. Каждый воскресный день и каждый праздник сам он совершал литургию. Когда же наконец ноги отказались служить, ослабленные дряхлостью и подвигами, он сидя совершал келейное правило. Преподобный Паисий почил от трудов на 107-м году своей жизни, 6 июня 1504 года8.

Между тем невинные дети князя Андрея Васильевича, жертвы подозрительности державного дяди, невинно томились в Вологодской темнице. Старший из них, Димитрий, тосковал и по временам горько жаловался на жестокость Иоанна III. Но младший – Иоанн, с юных лет кроткий и богобоязненный, находивший утешение только в изучении Закона Божия, и самую темницу сделал для себя училищем благочестия; не только не роптал он на суровую участь свою, но благодарил за нее Господа, по примеру мучеников Божиих: он подвизался в молитве и в ней находил для себя силу и утешение. Он утешал брата теми высокими мыслями христианскими, которыми жила душа его. «К чему скорбеть, брат мой? – говорил он Димитрию – Бог внушил великому князю позаботиться о спасении душ наших. Не видишь ли, как мы далеки от мира, опасного для души? Все, что есть в мире – похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, – все это не от Отца, но от мира. Тесен затвор наш? Но не тесным ли путем шли в Царство Небесное святые? Они терпели голод, стужу, побои, раны, темницу, потерю всего; но пели псалмы и утешались чтением Слова Божия. Будем и мы подражать им, и нам дан будет венец нетления». Так чистая душа блаженного юноши смотрела на земную участь свою как на строение благой премудрости Божией, обращающей и дела людские в средства ко спасению. Наконец, страдалец Божий истомился в душном воздухе темницы и, чувствуя близость кончины своей, захотел облечься в иноческую одежду. Почему же давно он не облекся в эту одежду? Но в таком случае брат Димитрий, не желавший иночества, не принявший его и перед смертью, остался бы